Он не ответил, и, взглянув на него, она поняла, что он не услышал. Они закончили готовить в тишине и стали есть.
– Заявление Софии утвердили как раз в день смерти, – сказал Рикмен.
Грейс отодвинула тарелку:
– Уверен, что именно ее?
– Я устал. И мои мозги работают по принципу: никаких всесторонних подходов, никаких скачков фантазии. Почему же это должна быть не она?
Грейс пожала плечами:
– Возможна тысяча причин. Понимаешь, я подумала о том, как это могло произойти, а не почему.
– Ну ладно, – сказал Рикмен. – Я слушаю.
– Для большинства людей все иммигранты на одно лицо. И если кто-то присвоил ее карточки на получение пособия… – Грейс склонила голову. – Она к тому же не жила в предписанном ей временном жилье.
. – Ну да. – Он жевал в задумчивости. – Ее там несколько недель не видели.
– У чиновников по этому поводу совесть чиста, – продолжала Грейс. – Ищущие убежище должны постоянно проживать по предоставленному им адресу, в противном случае они лишатся пособия и всех остальных преимуществ.
– Но власти не узнают о подобных случаях, поскольку другие иммигранты не спешат сообщать об этом. Да и потом: София получала пособие, так же как и почтовую корреспонденцию, – перебил Рикмен.
– Возможно. А возможно, кто-то взял ее почту раньше нее и получил деньги от ее имени.
– Это действительно возможно, – согласился Рикмен со вздохом. – Почему она ушла из своего временного жилья, рискуя не получить статус беженки?
– Наркотики? – предположила Грейс.
– Мы все еще не получили токсикологическое заключение, но патологоанатом сказал, что явных следов интоксикации не было.
– Явных может и не быть, – сказала Грейс. – Люди подсаживаются на кокаин или героин чрезвычайно быстро, и поначалу признаки наркотической зависимости незаметны.
Рикмен кивнул:
– Я проверю это в первую очередь.
Он закончил есть, аккуратно положил нож и вилку. Когда он снова заговорил, Грейс почувствовала, что ему неловко, возможно, даже стыдно.
– Твоя подруга, Наталья…
– Да?
– Она по характеру своей работы должна знать людей, к тому же она сама беженка…
– Скажи, а ты не предлагал ей сотрудничать с полицией?
Рикмен кивнул. Грейс вспомнила сцену, которую устроила Наталья в кабинете в тот день, когда она упомянула Софию Хабиб.
– А ты не помнишь, как она из-за тебя разнервничалась, Джефф?
– Ну, если бы ты ей объяснила…
– Объяснила что? Что ты хочешь, чтобы она доносила на людей, которые ей доверяют?
– В твоих устах это звучит зловеще.
– А как иначе, если иммиграционный чиновник при поддержке полиции может в любое время постучать в твою дверь, даже среди ночи, и отправить тебя в тюрьму?
Рикмен отозвался скептически:
– Но ведь не без причины.
– Не ответил на письмо? Пропустил собеседование? Я не назвала бы это причиной, особенно если письма написаны на английском и, возможно, получатель ничего не понял.
– Вот поэтому им и предоставляется бесплатная юридическая помощь. За это и получают деньги солиситоры[8].
Она подняла брови.
– А если солиситор высылает предписания всего за неделю, не отвечает на их звонки и все услуги оказывает с опозданием? – Она остановилась, внимательно глядя на него. – Ты что, не знал? – спросила с удивлением.
Он пожал плечами и поднялся помочь ей с посудой:
– Я считаю, система устроена с большим к ним сочувствием.
Грейс фыркнула:
– Сочувствие! Не смеши меня!…
– Ну, будет. Я на их стороне, Грейс. Я только пытаюсь найти возможность предотвратить дальнейшее кровопролитие.
