кофе. Кофе с молоком и сахаром был из автомата в вестибюле, поэтому Бэнкс к нему не притронулся, а Уинсом взяла чашку и поставила возле себя на подоконник.
— Я вздрагивала от каждого звука, меня пугала собственная тень, — продолжала Челси. — Я не могла дождаться, когда, наконец, выйду оттуда.
— Тебе была знакома дорога, по которой ты шла?
— Да. Я часто играла там, когда была маленькая.
— Ну, рассказывай. С мельчайшими подробностями.
Мгновение помолчав, Челси начала рассказ:
— Когда прошло уже почти пять минут, я услышала… Нет, я даже не услышала, скорее почувствовала… ну, что-то похожее на зуд в голове. У нас в школе однажды у некоторых девчонок вши завелись, и пришла медсестра, чтобы осмотреть нас и смазать чем-то головы. У меня не было, а у моей лучшей подруги, Шивон, нашли, и она рассказывала мне… Похожее ощущение…
— Я понимаю, о чем ты, — кивнул головой Бэнкс. Медсестра с лекарством от вшей не раз приходила и в его школу, но ему, как и Челси, всякий раз везло. — Продолжай, — попросил он девушку.
— Ну… сначала я почувствовала что-то вроде зуда, а потом мне показалось, что сзади слышится какой-то шорох.
— Шорох?
Она пожала плечами:
— Да. Как будто штанины джинсов терлись друг о друга при ходьбе. Мне так показалось.
— А ты слышала какую-нибудь музыку?
— Нет.
— И что ты сделала?
— Я хотела броситься бежать, но что-то подсказало мне не спешить и оглянуться. А когда… когда… — Она прижала кулак ко рту.
— Ну все, Челси, успокойся, — сказал Бэнкс. — Сделай глубокий вздох. Так, еще один. Нормально. Не торопись. Нам некуда спешить.
— Вот тогда я и увидела его.
— Насколько близко он подошел?
— Не знаю. Несколько футов… может быть, пять или шесть. Но я поняла, если побегу — он меня не догонит.
— Почему же ты не побежала?
— Сначала принялась стаскивать туфли, а потом… Я… вернее, мы оба словно окаменели. Я не могла двинуться. Это никак не объяснить. Он остановился, когда понял, что я его вижу. Было темно, но глаза уже привыкли к темноте. Я понимаю, это звучит глупо, но он был по-настоящему симпатичный, а его лицо… выражение лица… оно было… озабоченным, как если бы он хотел меня защитить, а не…
— Он что-нибудь сказал?
— Нет… Только открыл рот, и тут…
— Продолжай, — сказал Бэнкс. — Что произошло?
Челси, обхватив колени, вжалась в кресло:
— Все случилось мгновенно, но я видела происходящее как при замедленной съемке. Позади него я заметила движение… Там был еще кто-то.
— Лицо удалось рассмотреть?
— Нет.
— На нем была маска?
— Нет. Может быть, шарф или такая повязка, прикрывающая рот… ее дают у зубного врача, когда нужно выходить на холод. Это смешно, но я подумала тогда… что он похож на мстителя, супергероя из комикса.
— А человек сзади был выше или ниже того, что шел за тобой?
— Ниже.
— На сколько?
— Примерно дюймов на пять или на шесть.
Рост Темплтона был пять футов десять дюймов, значит, рост нападавшего примерно пять с половиной футов, прикинул Бэнкс.
— И что произошло?
— Все было как в тумане. Тот, что был сзади, приблизился к первому и, как это бывает, когда люди играют или дурачатся, обхватил рукой шею, а потом провел кистью руки, в которой было зажато что-то острое, вот так… — Она показала на себе. — Быстро, но осторожно, словно желая пощекотать этого человека.
— Ты видела лезвие?
— Что-то блеснуло, но что именно, я не рассмотрела.
— Челси, ты умница, — похвалил девушку Бэнкс. — Рассказала самую суть.
— И я могу пойти домой?
— Да, — кивнул Бэнкс. — Родители дожидаются тебя внизу в холле.
У Челси вдруг вытянулось лицо.
— Что-то не так?
— Да нет, все нормально. Но… С мамой-то все в порядке, а вот отец…
— Что такое?
— Ой, да он постоянно на меня наезжает. Ему не нравится, как я одеваюсь, как говорю, что я жую резинку, не нравится музыка, которую я слушаю.
Бэнкс усмехнулся:
— Мой отец был таким же. Да он и сейчас такой же.
— Не может быть!
— Может-может. Все как у тебя.
— Смешно, — продолжала Челси. — Я убеждаю себя в том, что совсем не люблю их, что они старомодные, занафталиненные, но в таких ситуациях, как эта… — Слеза потекла у нее по щеке.
— Понимаю, — сочувственно произнес Бэнкс. — Не волнуйся. Скоро вы будете вместе, а ты сможешь лечь и согреться в своей постели.
Челси вытерла слезу тыльной стороной ладони:
— Я тогда… словно приросла к месту. Тот человек, что шел за мной, остановился и, как мне показалось, удивился. Я не знаю, понял ли он, что с ним произошло. Я — не поняла, только почувствовала, как что-то теплое брызнуло мне в лицо. Может, я при этом и закричала, не помню.
— Что было дальше?
— Он упал на колени, да с таким стуком! Я подумала, как это должно быть больно — коленями о камни, но он не закричал и вообще не издал ни звука. Он как будто удивился, приложил руку к горлу, потом поднес ладонь к глазам, посмотрел на нее и упал лицом на мостовую. Это было ужасно. Я стояла будто в столбняке, не знала, что делать. Была как пришибленная… Меня всю залило чем-то теплым и липким, я сначала не поняла, что это кровь. Глупо, конечно, но я подумала, что он чихнул на меня. Еще подумала, господи, он наверняка простужен, теперь подцеплю инфекцию и не смогу выйти на работу. А если я не работаю, то мне и не платят.
— Тебе удалось рассмотреть того, кто на него напал?
— Нет. Я же говорю, она была ниже, поэтому мне из-за его спины не было ее видно, а после того как он упал, она будто растворилась во тьме, и я ее больше не видела.
— Ты сказала «она»?
— Разве? — Челси сосредоточенно нахмурилась. — Даже не знаю. Должно быть, тогда мне так показалось. Может, потому что она была ниже ростом. Но сказать с уверенностью не могу.
— Или все-таки «он»?
— Да не знаю я! Но у меня сложилось впечатление, что это была женщина. На ней была шляпа. Это я точно помню. Похожая на берет. Она двигалась как женщина. Утверждать, правда, не берусь.
Бэнкс бросил взгляд на Уинсом — та кивнула, давая понять, что все занесено в блокнот, — и
