— Вот бутылочка с водой.
Что-то коснулось ее губ. Она бешено замотала головой.
Он дал ей подзатыльник.
— Пей. Не будь дурой.
Она повиновалась, открыла рот, стараясь не подавиться. Это была обычная вода, насколько она могла судить.
— Короче, — начал он. — Я знаю, что тебя звать Дзин Ли, или как там это произносится. Но вот кто ты такая?
Она прочистила горло. Жаль, что она его не видит.
— Почему я должна тебе отвечать?
— Потому что я, черт побери, так сказал!
— А ты кто?
— Я? — Он фыркнул.
В его ответе она расслышала целую философию: воинственную гордость, упорное неверие в то, что миру нет до него дела, и скрывавшуюся за этим неуправляемую, яростную ненависть к себе.
— Ага. Кто ты? — нагло повторила она.
— Я — тот, кто побеждает. Вот что буквально означает мое имя.
— И какое оно?
Он ударил ее по лицу.
— Вопросы тут задаю я. Не забывай об этом.
Она упала назад, ожидая, что он снова ее ударит. То, что он ей сказал, не выходило у нее из головы.
— Короче, у меня к тебе вопросы. Ты была в той машине с мексиканками?
Я не хочу, чтобы меня опять били, подумала Цзин Ли.
— Нет.
Он снова ее ударил.
— Нет, ты была. Теперь я знаю, что ты врешь, и ты тоже знаешь, что я это знаю. Ясно? Ну? Не дури мне голову, поняла? Тот лимузин. Кто такие те китайцы в лимузине, которые тебя искали?
Ох, подумала Цзин Ли, он кое-что знает. Надо очень тщательно обдумывать все, что я буду ему говорить.
32
Пока он еще ни о чем не подозревал. Думал, это просто визит вежливости. Нечто вроде брачного ритуала, принятого у богатых самцов. Коньяк, сигары. Ну, не совсем брачный ритуал, но одного из них точно отымеют. Причем не меня, сказал себе Марц. Они сидели в садовых креслах, любуясь огнями Манхэттена. Пятая авеню, Рокфеллер-центр, Крайслер Билдинг, Эмпайр Стейт Билдинг, мосты, ведущие в Бруклин, далекие и близкие освещенные окна: уют и величие. Даже Чен, с его подчеркнутым самодовольством, казалось, был впечатлен.
— Сколько стоит такой дом? — спросил Чен.
Удивительно бестактный вопрос.
— Все здание целиком? — невозмутимо уточнил Марц. — Трудно сказать.
— Я имею… у меня есть квартира в Тайм-Уорнер-центре.
— Да, я слышал, что там имеются очень хорошие квартиры. — Марц старался не показывать, что он передразнивает Чена. — Самые лучшие в городе.
Раскрылись двери лифта. Один за другим оттуда вышли мужчины с портфелями.
Чен удивленно покосился на Марца:
— Кто эти люди?
— Мои друзья.
— Да, я понимаю, — произнес Чен.
Но приподнялся в кресле, чуя неладное.
И тут, в этот решающий момент, который определял все настроение нынешнего вечера, Марц наклонился вперед и очень мягко толкнул его, принуждая сесть.
Чен так и замер.
— Друг мой, — проговорил Марц, — наступила та часть вечера, которая для меня особенно важна.
Чен молча опустился на место, насторожившись, сжав ручки кресла. Его телохранители сидели сейчас в вышеупомянутом Тайм Уорнер: по всей вероятности, пили пиво и смотрели кабельные каналы. Он разрешил Марцу прислать за ним машину и не хотел, чтобы вместе с ним сюда ехали его люди. Похоже, теперь он понял, что допустил ошибку, на которую не имеет права по-настоящему богатый человек, попавший в Америку.
Марц повернулся к нему:
— Чен, мы пригласили вас сюда по одной-единственной причине. Я — главный инвестор весьма многообещающей фирмочки, производящей медицинские препараты, которая называется «Гудфарм». — Он сделал знак переводчику, тщедушному американскому китайцу, аспиранту Колумбийского университета, чтобы тот подошел и присоединился к ним. Все остальные расселись за столом у лифта, раскрыв свои ноутбуки. — С этого момента переводи все, что я скажу. Я не хочу никакого недопонимания. Я хочу, чтобы он привык к твоему голосу и чтобы ты привык к его голосу.
Переводчик по всем правилам официальной вежливости поприветствовал Чена. Взгляд Чена заметался между ним и Марцем.
Марц продолжал:
— Мой друг Хуа работает на меня восемь лет. Он знает ваш диалект. Он будет переводить. Недавно вы в короткий срок продали на бирже много акций «Гудфарм» и таким образом сбили цену. Говоря «вы», я подразумеваю и лично вас, и всех китайских инвесторов, которым вы даете советы. Впечатляющая операция, однако вы предприняли ее, пользуясь краденой информацией.
Переводчик по-китайски повторил сказанное.
— Я слушаю, — сказал Чен по-английски, словно ища возможность вступить в переговоры.
— Сегодня вечером вы обзвоните всех ваших друзей-инвесторов, живущих в Китае, и велите им покупать акции «Гудфарм» с самого открытия торгов — с десяти утра по шанхайскому времени. Они будут покупать акции в Шанхае, Пекине, Гонконге и прочих местах, где они ведут дела.
— Зачем им так делать?
— Потому что вы им так скажете.
Чен покачал головой:
— Этого недостаточно.
— Полагаю, вы сумеете их убедить.
— Как?
— Очень просто. Вы сообщите им, что у вас появилась новая инсайдерская информация. Очень надежная информация, которая поможет им заработать много денег.
Чен ничего не ответил.
— Хуа проследит, чтобы вы сказали в точности то, что требуется. Более того, у нас есть прибор, который обеспечивает десятисекундную задержку при телефонном разговоре. В свое время его разработали для радиостанций, чтобы исключить возможность передачи в эфир выражений, запрещенных Федеральной комиссией по коммуникациям. — Марц указал на переводчика. — Тебе ясно? Он все понял? Кроме того, этим устройством пользуются не очень щепетильные трейдеры, чтобы обставить конкурентов на важных торгах. Такое использование прибора противозаконно, потому что оно очень эффективно. Хуа будет слушать все, что вы скажете, и если он заметит, что вы говорите не совсем то, что мы предписали, он нажмет на приборе кнопку, и вас перестанут слышать.
