— А ты?
— А я уж как-нибудь постараюсь обойтись без переломов.
— Ну уж нет, — Илорэль взяла человека за руку. — Не шевелись, я все сделаю сама.
— Ты моя спасительница.
— Я просто не хочу потом лечить твои переломы, — фыркнула девушка, но Семенов не поверил такой отговорке.
Илорэль между тем взмахнула рукой, перевернулась и стала плавно спускаться. Андрей спускался следом, чувствуя себя воздушным шариком в руке ребенка.
— Три… Два… Один.
Дочь капитана встала на ноги, а Семенов не удержался — он находился в метре от пола и не успел поставить ноги, растянулся на полу, но так и не отпустил руку девушки.
— Ты не ушибся?
— Ни капли. Спасибо. За помощь и за чудесный вечер.
— Не за что, — Илорэль освободила руку. — Поднимайся, сейчас начнется самое интересное.
Глава 13. Персиковые реки, апельсиновые берега
Андрей думал, что после посадки все соберутся в кают-компании и станут обсуждать план действий, но никаких объявлений не прозвучало, экипаж «Грога» занимался своими обычными делами. Кокуш возился в кухне, Мэкалль проверял, как перенесли посадку животные в шестом отсеке, «серый» и капитан сидели в рубке, словно ничего экстраординарного не произошло. Только Илорэль ушла к себе, она собиралась выйти наружу, но перед этим решила принять какие-то лекарства. Семенов бродил по кают- компании.
— Ничего необычного нэ произошло, — словно угадав мысли Андрея, отозвался корабль. — Посадка произведена в штатном режиме.
— Это для вас ничего необычного не произошло, — Семенов ходил по кают-компании, то и дело заглядывая в иллюминатор, хотя досконально рассмотрел все еще полчаса назад. — Это вы мотаетесь по Вселенной, садитесь на разные планеты, наблюдаете миллион чудес в неделю, а для меня это первый космический полет.
— Хочешь выйти на планету? Попроси капитана, чтобы разрешил тебе присутствовать, когда Мэкалль будет выпускать маскировщика. Запасной скафандр у нас найдется. Можешь обрадовать своего нового друга, он точно сможет здэсь жить. Температура — плюс восемьдесят восемь по Цэльсию, давлэние чуть больше земного, в составе воздуха шестьдесят процэнтов азота, двадцать кислорода, пять — углекислого газа. Чуть хуже, чем на твоэй Землэ и чуть лучше, чем на родной планете маскировщика. Считай, он выиграл путевку на курорт.
— Я ему передам.
Настроение тотчас улучшилось. Андрей отправился в шестой отсек, проскользнул мимо Мэкалля, убиравшегося в клетке зубастой и клыкастой твари, похожей на черепаху размером с автомобиль, и подошел к клетке маскировщика.
Красный зверь лежал мордой к задней стенке и не шевелился.
— Тлин, хорошие новости: ты сможешь здесь жить.
Маскировщик не ответил.
— Тлин! — Семенов не рискнул протянуть руку и толкнуть зверя в бок — рука зажила, но он все еще помнил укус. — Тут почти курорт.
Красный не ответил, и мужчина махнул рукой.
'Ну и как хочет, — произнес аналитик. — У тебя других дел полно'.
Из шестого отсека Андрей отправился к шлюзу. Скафандры висели на месте, и теперь он мог с уверенностью сказать, кому из членов экипажа какой скафандр принадлежит. Самый маленький — «серому», восьминогий — Мэкаллю, большой бесформенный — наверняка Кокушу, а остальных видно не было — их закрывали первые три.
В шлюз зашел Мэкалль. Он оттеснил мужчину от шкафа и вытащил оттуда два скафандра.
— Вы на поверхность? — спросил Семенов. — Можно с вами?
Арахноид нажал кнопку переговорного устройства.
— О'рдрин, наш гость просится наружу. Можно его взять? Пусть поможет с ямой.
— Возьмите. Только ни на шаг!
— Понял.
Мэкалль отключился и вытащил из шкафа еще один скафандр.
— С какой ямой? — не понял Андрей, забирая обмундирование.
— С большой. Не задавай вопросов, одевайся и приходи в ангар.
— Начинается охота на хищника? Ловушку будем копать?
Арахноид не удостоил Семенова ответом, и вернулся в корабль.
— Не любит он меня. Ну как такому доказать, что я разумное существо? Даже капитан ко мне хорошо относится, а этот…
— Оно тебэ надо? — хмыкнул Грог. — Одевайся, тебя ждать никто нэ станет.
Скафандр оказался тяжелее, чем Андрей предполагал. Несмотря на достаточно тонкую ткань, он весил килограмм пятнадцать, ходить в таком будет тяжеловато, зато прозрачный шлем не закрывал обзор, а на спине удобно примостился рюкзак.
— В нижней части рюкзака находится система жизнеобеспэчения, — пояснил Грог. — В верхней — запас кислорода, немного воды, пищи, медикамэнты и кое-какие инструмэнты. Так как твой скафандр никто специально нэ собирал, далеко от ворот не отходи и вообще держись ближе к Мэкаллю.
— Ладно.
— С лопатой обращайся осторожнее, ткань скафандра прочная, но если повредишь, получишь дозу радиации. Она нэ смертэльна, но намного выше, чем на твоей планэте. И не забывай об атомосфэре. Разобьешь шлем, на корабль не вернешься. Во-первых, изжаришься, во-вторых, задохнешься. Смертэльная концентрация углекислого газа для человэческого организма восемь процэнтов. Здесь пять. Долго протянешь?
— Я помню.
Семенов застегнул ремень, к которому крепилась небольшая сумка, и задраил дверь шлюза. В шлюзе что-то зашумело, а потом открылась вторая дверь — дверь выхода.
— Добро пожаловать на четвертую планету альфы Стрижа.
Но вышел Андрей пока не на планету, а в «ангар» — тот самый, куда они с Дрыгой попадали, проходя через ворота. Только теперь ангар оказался хорошо освещен и выглядел не таким уж и большим, как представлялось раньше Семенову.
Около ворот, одетые в скафандры, стояли Мэкалль и «серый», рядом сантиметрах в пяти от пола парила тележка, на которой, завернутое в брезент, лежало нечто большое и бесформенное.
— Где Илорэль? Она собиралась выйти на поверхность.
— Передумала, — ответил второй пилот.
— На кого охотиться будем?
— Пока ни на кого. Держи лопату. И осторожнее с ней.
Мэкалль приложил к воротам одну из конечностей, и створки открылись.
Андрей первым прошел вперед.
Вот теперь они находились на планете, только не в том пустынно-равнинном месте, которое виднелось из иллюминатора, а в небольшой долине, со всех сторон окруженной горами. Пейзаж впечатлял. Небо, переливающееся всеми цветами желтого и оранжевого, апельсиновые облака, горы цвета персиков, кривые толстоствольные деревья с мясистыми листьями, бледно-желтая трава и белый песок. Воздух едва заметно шевелился, будто земля была усеяна догорающими углями, которые выпускали из себя тепло.
