– Вот так, молодой человек, – заглянул в ящик стола, ку shy;да спрятал рекомендательное письмо, – кажется, господин Гер shy;ман Шпехт. Я благодарен за то, что вы передали привет и письмо от моего племянника, но, к сожалению, дела…
Он приподнялся, давая понять, что разговор окончен.
– Минуточку, господин Кремер, – твердо ска shy;зал Гер shy;ман Шпехт. Уголки губ у него опустились, лицо приобрело уп shy;ря shy;мое выражение. – Я пришел к вам не затем, чтобы об shy;суж shy;дать характер и поведение вашего племянника. Меня привели дела. Я ювелир и хотел бы…
– Ювелир?.. – состроил гримасу Кремер. – Я не люб shy;лю шантажа и в случае чего могу вызвать полицию. Мне из shy;вест shy;ны все ювелиры Германии, но Германа Шпехта среди них не припоминаю.
– И все-таки он существует, – весело сказал Петро. Он ре shy;шил идти напролом. – Хотите вы того или нет, а существует и, надеюсь, всегда будет процветать!
– Но при чем тут я? – сухо спросил старик.
– Дело в том, что я решил установить с вами деловой контакт, – ответил Петро. – Вы меня устраиваете, господин Кремер. Вернее, не вы, а безупречная репутация вашей фирмы.
Лицо Кремера налилось кровью. Он хватал воздух раскрытым ртом, вытаращив глаза на гостя. На shy;конец овладел собою и сказал с иронической благожелательностью:
– Вы либо идиот, либо неопытный жулик. Идите, я не стану вызывать полицию…
Вместо ответа Петро вытащил из кармана коробочку и раскрыл ее перед самым носом Кремера.
Удар был рассчитан точно. Ювелир зажмурился, как от яркого света. Длинными бескровными пальцами схватил коробочку и чуть ли не ткнулся в нее но shy;сом. Не глядя, нащупал в ящике лупу и долго разглядывал небольшой камешек, поблескивавший на черном бархате. Нос у старика заострился, костлявые, царапающие пальцы дрожали, и весь он был похож на ястреба, который сейчас вцепится острыми когтями в жертву и примется клевать и рвать ее на части.
Наконец, сделав усилие, оторвался от бриллианта и поднял глаза на Петра. Вытер проступившую слезу белоснежным платком, закрыл коробочку и пододвинул ее к посетителю.
– Возьмите и больше никому не показывайте, – сказал равнодушно. – Краденое не покупаю…
Слова эти больно хлестнули Кирилюка, но он сдержался.
“О-о! – подумал Петро с уважением о хозяине. – А ты стреляный воробей!”
Медленно запрятал коробочку, вздохнул и поднялся.
– Что ж, я думал, мы найдем общий язык, господин Кремер, – произнес Петро спокойно. – Жаль… Мое почтение! – повернулся и направился к дверям, почти не сомневаясь, что ювелир сейчас остановит его, что все это игра, точно рассчитанная на несколько ходов вперед; партнер у него серьезный, и сейчас трудно предопределить результат поединка.
– Минуточку, господин Шпехт, – услышал Петро, берясь за ручку двери, – а чем вы можете доказать, что бриллиант принадлежит вам?
Петро усмехнулся: первый ход сделан правильно! Если бы он вскипел, заспорил – проиграл бы. Старик все равно не выпустит бриллианта из рук, он только хочет приобрести его за бесценок. Но теперь диктовать будет он, Герман Шпехт.
– Бриллиант – это пустяки, господин Кремер! – небрежно бросил Петро, возвращаясь. – У нашей фирмы значительно большие возможности… – Положив перед ювелиром документ сотрудника СД, он лицемерно вздохнул: – Но ведь вы несколько предвзято относитесь к нашим предложениям.
Этот документ был не очень высокого качества, и Петра предупредили, что им можно пользоваться лишь в крайних случаях. Но иного выхода не было. Кроме того, Петро знал: ювелир теперь думает только о бриллианте; вероятно, ему даже безразлично, краденый он или нет, и скорее всего в душе старик предпочитал бы, чтобы камень оказался краденым – все-таки меньше платить…
Кремер взглянул на документ и отодвинул его.
– Мы просто зря теряли время, господин Шпехт. Следовало начать с этого.
Петро спрятал документ в свой портфель.
– Как-то не подумал об этом. Ведь прежде всего я коммерсант.
– Ну, ну, – растянул свое длинное лицо в улыбке Кремер, но глаза оставались серьезными и сверлили Шпехта. – Приятно иметь дело с деловыми людьми. Вы хотите продать камень?
– Вы не ошиблись. – Петро снова выложил на стол коробочку.
Ювелир взвесил бриллиант.
– Восемь с половиной каратов.
Капнул на камень кислотой. Причмокнул бескровными губами и сухо сказал:
– Он стоит сорок тысяч марок. Могу предложить тридцать пять.
“Начинает приблизительно с половины цены”, – прикинул Петро и скучным голосом сказал:
– Вы же сами только что сказали, что любите иметь дело с деловыми людьми. За кого вы меня принимаете?
– Сколько же вы хотите? – спросил старик, привстав с места.
– Бриллиант стоит более восьмидесяти тысяч, коллега. Семьдесят пять мне заплатят с закрытыми глазами.
Ювелир опустился на стул.
– Да, вы знаете подлинную цену, – сказал с ува shy;жением. – Но сейчас война… Люди хотят покупать колбасу, а не бриллианты.
– Разница между ограниченным человеком и умным, – поднял брови Петро, – в том и состоит, что умный знает, когда покупать колбасу, а когда бриллианты. И лучше всех должны это знать мы, немцы, которые уже пережили одну послевоенную инфляцию. Сколько выиграли тогда те, кто вложил деньги в драгоценности? Вы знаете это лучше меня, господин Кремер.
– Не те времена, не те времена! – возразил юве shy;лир. – Доблестная немецкая армия одерживает победу за победой.
– Учитывая именно это, – прервал хозяина Петро, – а также то, что это наша первая сделка, я возьму с вас всего семьдесят тысяч и лишь треть – в твердой валюте. Имею в виду доллары и фунты.
Ювелир скрипуче засмеялся.
– Доллары и фунты!.. Ха-ха… Валюта… Где же вы возьмете сейчас валюту?
– Ладно, двадцать процентов валютой, – вздохнул Петро. – И это мое последнее слово!
Ганс Кремер забегал по кабинету. Передвигался он необыкновенно легко – заложив руки за спину, задрав голову и немного подпрыгивая. Казалось, юве shy;лир забыл про торговлю, про бриллиант и про посетителя. Молча попрыгав, сел на стул напротив гостя, уставился на него неподвижным взглядом бесцветных, почти белых глаз.
Петро выдержал этот тяжелый, неприятный взгляд. Кремер облизнул сухие губы и глубоко, с присвистом вздохнул:
– Хорошо… Пусть будет по-вашему… Так и быть, поскольку это наша первая операция…
