тормозит! Ира вздохнула и отложила плойку.
— Эх, а я хотела ее на место положить, — вздохнула она.
— Куда? Домой? — усмехнулась я.
Я снова слезла с кровати, отправилась в соседнюю комнату, по дороге проверила вещи на сушилке, решила, что ждать их просыхания бесполезно, и нужно будет не забыть их втащить в коридор на ночь, и вернулась комнату. Эстонцы тем временем устроили бои на подушках, периодически используя их, как метательный снаряд. Ира слушала МП3, уткнувшись в свою подушку, я за этим наблюдала. Парни были так увлечены друг другом, что не заметили, как я залезла на кровать, устроилась там и отвесила хороший подзатыльник Подушке. Он удивленно застыл, получил по лицу подушкой от Одеяла, и только после этого повернулся ко мне, удивленно уставился в пространство, а Одеяло, промахнувшись, запустил подушкой в люстру, от которой оторвалась одна частичка и разбилась об пол на мелкие кусочки. И зачем так высоко вещать люстру, она разобьется при падении. Эстонцы всполошились и быстренько убрали разбившуюся часть люстры. Одеяло водворил подушку обратно на Яркину кровать, Подушка же был в замешательстве, ибо он спер мою кровную подушку!
— А… м… а… — начал было Подушка.
Я отбивала чечетку на бортике. Подушка ловко закинул подушку на место и уселся на мою же кровать. Я офигела от такой наглости и две минуты пребывала в этом состоянии. Поняла, что пора воспитывать эстонца, пока не обнаглел совсем. Начались «пихательные» бои. Конечно же, победила я, ибо Подушка исподтишка не пихался. Удачный тычок, и я спихнула Подушку на тумбочку, только ноги остались на кровати. Нехорошо! Я спихнула и ноги, которые хорошенько проехались по лесенке.
— Ау! — громко сказал Подушка, подбирая ноги, поднялся и снова уселся ко мне на кровать, мол, его ничто отсюда не выгонит.
— А! Какая птичка! — воскликнула я, уставившись в окно.
Он тут же обернулся, ища чудную птичку, тем временем я столкнула его на тумбочку. Нечего ворон считать! Он возмутился, поднялся и снова сел на кровать. Я посмотрела на Иру и увидела, как она защелкивает на ногтях заколки для волос. Хихикнула. Подушка упрямо смотрел на меня. Ира пощелкала новообретенными когтями, я снова хихикнула, Подушка храбрился.
Ира наклонилась к Одеялу и сжала его голову заколками.
— А-а-а-а! — завопил парень, подумав, что это паук.
— Все сговорились? — спросил Подушка, я хохотала. Пока он меня гипнотизировал, я быстро спихнула его на тумбочку, где он узрел Одеяло и расхохотался над ним. Я тоже смеялась, но над самим Подушкой. Тот упрямо сел ко мне на кровать. Всё, ты сам напросился! Посмотрим, кто кого! Я повернула голову и посмотрела на парня, он повернул голову в обратную сторону и посмотрел на меня.
— Что? Кто быстрее шею свернет? — спросила Ира.
— Я больше не могу, — сказала я.
— Значит, Подушка.
Парень все еще наклонялся.
— Все, Подушка в нерабочем состоянии! — сказала Ира.
Я повернула ему голову в нормальное состояние, сопровождая движение соответствующими звуками скрипящего дерева. Эстонец немедленно скривился в другую сторону, я снова выпрямила его голову, слегка удлинив тираду из скрипа.
Подушка удивился, я повторила то же самое по-новой, удлиняя скрип с одной стороны. Ира схватилась за голову и заскрипела, потом рассмеялась.
— Люди! Все с абсолюта! — в комнату забежал Капитошка. — Вожатые все в кипарисном, придут поздно. Я тут один на все лагеря!
Вожатый скрылся.
— Наверное, он хотел сказать отряды, — предположила Ира.
— Да… заработался, — кивнули все.
— Заработаешь сейчас, — грозно сказала я Подушке.
Парень шугнулся и стукнулся затылком об стенку.
— Слезай! Я, по-твоему, с парашютом должна прыгать?
До него дошло, и он слез с моей кровати. Мы сообщили всем, что с абсолюта нас отпустили. Прибежал Капитошка, мы пообещали ему, что сами доберемся до столовой, он радостно выдохнул и побежал к эстонцам. Я пошла организовывать мелких, Ира — старших. Одеяло с любопытством заглядывал в комнату к девчонкам.
— Пошли, они там красятся, — сказала ему Ира.
Он стал заглядывать с большим энтузиазмом, остался.
— Ты что? — удивилась я.
— Пчхи! — сказал он. По взгляду легко можно было понять, что ему это нафиг не надо.
Я пожала плечами и пошла вниз.
— Девчонки, на полдник! — сказала, заглянув в первую комнату, и пошла дальше. — На полдник! На полдник!
Послышался визг-писк. Подушка схватился за ручку следующей двери.
— Ну, попробуй, — разрешила я.
— На полдник!
Тишина…
— Что же ты так! Надо было: 'На полдник!' — я состроила рожу. — Эффекта было бы больше.
Из комнат повыбегали мелкие.
— А! Ольга! А где вожатые? — стали спрашивать мелкие.
— Они в кипарисном, нескоро будут, — ответила я.
Девчонки весело загомонили, быстро собрались, и вскоре уже бодренько бегали вокруг нас с Подушкой. Нужно было пересчитаться, а метод был особый. Каждый, проходя мимо, стукал вожатого по ладони. Я предоставила эту почетную миссию Подушке, ибо он был уже опытным «считакой». Он поднял руку.
— Высоковато будет для них! — сказал он и опустил руку вниз.
Я пошла вытаскивать мелких из комнат.
— Эй!
Девчонки выскакивали из комнат. Вскоре вышли все, я подошла к Подушке. Первый же хлопок по руке заставил парня подскочить. Второй тоже и третий. Да, не привык он к нашим мелким. В итоге считала я, мне было сподручнее. Сосчитав всех, мы отправились полдничать, мелкие прыгали вокруг. Одно удовольствие быть вожатыми у мелких. На меня со всего размаху налетела сзади Рита и повисла. Я радостно ее поприветствовала (сто лет не виделись!) и передала Подушке на руки.
— Хм… здравствуй, — сказал он.
— А! Здравствуй! — Рита радостно уцепилась за его шею. — Как высоко! — восторженно воскликнула она.
Как мало человеку надо для счастья — прокатиться на Подушке!
Ее подружка Ритка, тихо завидуя, вздыхала внизу. Тут на меня налетела самая мелкая девчушка Катя, которую я легко подхватила на руки и дотащила до столовой, не заметив ее веса.
— Ха, можно одну сюда, — от показал на одно плечо, — а другую сюда, — он показал на другое плечо.
Ему, видно, тоже наши девушки легкими показались.
— Ага, а третью на голову!
— Точно, за ними не заржавеет, — усмехнулся он, неся Ритку, которая все время вертелась.
— Ритка, у тебя юбка, — напомнила я.
Девчонка перестала вертеться и схватилась за озвученный предмет одежды, посмотрела на Подушку, которому было фиолетово все, кроме дороги под ногами, и стала вертеться с удвоенной силой. Лучше бы я этого не говорила!
Шли мы шли себе, и тут увидели прямо по курсу вожатых.
— О, о, — сказала я.
