— Ну что это?
— У Одеяла попроси! — сказала я, держать за свои волосы, которые, как мне казалось, обрили.
— Уж лучше! — она изобразила сползающую резинку.
— Ага, — кивнула я. — Я даже пробовать не буду, все волосы в руках останутся.
— Слушай, ты раньше хвостиков не делал? — наехала Ира на Подушку.
Подушка собрал свои волосы в общипанный хвост. Вот и ответ. Какой у него хвостик?
— О-о, — вздохнула Ира.
Сделала хвостик сама себе, он, само собой, получился кривым. Она переделала, тот скривился в другую сторону. Так она и переделывала, пока нас не позвали. Эстонцев мы выгнали, заперли дверь и пошли петь. Отрепетировав, мы увидели, что теперь идут репетировать эстонцы, а мы отправились тренироваться на греческую эстраду до самого ужина, на который мы пошли в костюмах. Тут же мы увидели замученных эстонцев. Так вот кто завывал на синей даче так долго!
Покушав, мы пошли строиться по рядам, но что-то у нас не заладилось, и мы встали парами. Любимый детский сад! Хотя теперь уже, наверное, дедский, точнее, бабский! Я прорвалась вперед вместе с Гельсу.
— Ольг! — позвала Ира.
— Лариск! — позвала Гельсу.
— Рокировочка! — развела я руками.
Мы поменялись. Ирка потыкала мне назад. Там Подушка с Одеялом стояли, пригнувшись, дабы видеть свою руководительницу, прыгавшую вокруг них. Подошли вожатые, сообщили ей, что поведут они, та радостно упрыгала к Людмиле Евгеньевне. Вожатые ушли в конец процессии, как замыкающие, Ирка с Подушкой быстро поменялись местами. Впередиидущие были крайне напуганы новым имиджем Иры.
— А это кто? Кто это его к нам поставил? — удивились они.
— Никто меня сюда не ставил, если я иду сам, — ответил им Подушка.
Девчонки поменялись с впередиидущими, которым было все равно, с кем я позади них иду. Мы шли с Подушкой и обсуждали предстоящий концерт. Ира с Одеялом спорили по поводу того, кто займет место выше.
— Ты как думаешь? — спросил у меня Подушка, когда мы выслушали все аргументы Иры и Одеяла.
— Я думаю, Украина нас всех! — ответила я.
Пройдя еще немного, мы наткнулись на котят, еще слепых. Мы потолкались около них немного и пошли дальше. Нас предупредили, что местность меняется. Слева яма, справа обрыв, и хлипкие перила. Ромашка! Я и в сумерках-то пять раз споткнулась, что же будет в темноте? Мама дорогая! Ладно, не буду переживать заранее, когда совсем стемнеет, тогда и буду переживать!
Вскоре мы дошли до места, там нас построили по рядам. Мы с Ирой удачненько сели на стыке, Одеяло с Подушкой — тоже. Красота! Начался концерт ('Белочку' украинцы опять промазали, но выкрутились, просто не спели). Мы сидели с Ирой и с нашатыркой, изредка занюхивая.
— Что это вы тут нюхаете? — спросил Подушка.
Я махнула ваткой и, немного не рассчитав, попала по носу. Подушка вдохнул, осоловело захлопал глазами, выпрямился и поскорее вдохнул ртом.
— Глаза закрой, драть будет! — сказала я.
Он не успел.
— Хорошо, тушь не потечет, — философски заметила Ира.
Подушка проморгался, нашатырка выветрилась. Тут начали объявлять места. Мы довольно долго ждали своей очереди.
— Бронзу первой степени завоевал старший концертный хор музыкально-хоровой школы '***' имени г-на N, категория А2, - объявил диктор.
Бронза? Бронза! БРОНЗА?!
Тут объявили и место эстонцев, у них была бронза второй степени. Одеяло рот открыл.
— Да, Украина нас всех сделала, ты была права, — сказал Подушка.
Мы дружно порадовались, что не попали в почетные хоровые коллективы, которым не досталось никакого места. Кстати, наши мелкие получили бронзу второй степени, мелкие эстонцы — тоже какую-то бронзу.
— Ну вот, у всех бронза, — сказал Подушка.
— А мы вообще все бронзы понабрали. Солистка третью, мелкие вторую, мы первую.
— Лучше бы всю взяли, — вздохнул Подушка.
— А вам — диплом почетного хоровика? — подколола я.
— Ну, одну бы нам оставили!
Одно утешение — салют был просто обалденный, и такой близкий! Я чихала, Подушка прикрывал глаза, Ира сталась не смотреть.
— У тебя аллергия на фейерверк? — спросил Подушка.
— Нет, на Украину, — ответила я.
Все равно обидно! Очень! Бронза! РОМАШКА! Мелкие плакали, некоторые старшие тоже. А ненормальные украинцы, наши давние знакомые, радовались. На этом концерт закончился, и мы потопали обратно. Господи, как же темно! Всё, куйте гроб, до дачи я не доберусь. Всенепременно где-нибудь упаду, и поминай, как звали, учитывая рельеф местности!
Вот это темнотища! И когда это я придумала переживания оставить на потом? Что ж меня тогда никто не остановил? Как я теперь-то пойду? Мы до оврагов еще не дошли, а я уже пять раз споткнулась. Да я еще и на шпильках! Чем я дома думала, когда эти туфли с собой брала?! А-а-а-а-а-а-а-а! Я, кажется, сейчас упаду! О-о! Я больше не падаю, интересно, чьими стараниями?
— Аккуратнее, — сказал Подушка и поставил меня на место.
Я не сделала и пары шагов, как почва снова стала уплывать у меня из-под ног. Меня снова поймали, и снова, я поскорее уцепилась за Подушку, который усердно не давал мне падать.
— Именно! — сказал он.
Я не стала отпускать и уцепилась поудобнее. Как хорошо-то!
Мы дошли до железных ворот — входа в лагерь «Лазурный». Почти пришли, я шагнула поспешно вперед и тут же поняла, что споткнулась, причем слишком капитально. Ромашка, тут вход нехороший: сверху притолока, снизу порог. А-а-а-а! Меня подхватили в последний момент. Все нормальные люди цепляются за что-то, чтобы не упасть, а я, наоборот, все отпустила и отправилась в свободное падение.
— Нет, ты с ума сошла. Все нормальные цепляются, а ты… — поразился Подушка.
— А вот такая, — пробормотала я, озабоченная целостностью ног.
Вроде бы перешагнула! Теперь можно идти смело! О-а-а-а-а! Да что же, их тут два? Оказалось, я перешагнула воображаемый порог, споткнулась об реальный и, выпустив все из рук, собралась отбывать в направлении оврагов. Тут Подушка не выдержал.
— Ой…. ай… что-то я уже вверх падаю, — обеспокоилась я.
— Где ты падаешь? — чуть снизу и совсем рядом раздался голос Подушки, я шугнулась и, наконец, поняла, что идти мне больше не надо, меня несут. Вот как здорово! Вот как хорошо! Надоело уже спотыкаться и падать!
Я всласть налюбовалась на звезды с луной и прочие ночные прелести. А потом сообразила, что Подушка тоже может упасть…
После концерта часть наших попадало в обморок. Их несли вожатые, и наши, и чужие, но на всех вожатых не хватило. Часть наших маленьких несли наши же девчонки, мелких эстонцев, тоже в обмороке, несли сами же эстонцы. Ну и я теперь, как мелкая эстонка, на руках у Подушки. Благодать!
— Осторожнее, там порог! — громко сказала я.
На меня дико покосились, но ничего не сказали. Судя по тому, что никто не упал, информация вовремя достигла нужных мест.
— Мм… везет, а? — воскликнула Ира, увидев, какая у меня лошадка.
— Ме-ме-ме!
