— Ха-ха, ха-ха-ха, — по слогам сказала Ира, сдерживаясь. — Украинцы…
Ох уж мне их 'С кем?'! Дима все еще стоял, все зашумели и рассмеялись.
— Давайте еще раз духа вызовем! — предложил кто-то.
Подушка был очень раздосадован тем, что я его не выпускаю, и лег в позу, подперев рукой подбородок.
— Сейчас бильярдный шар… — попыталась предупредить Ира.
— Все? Ножки протянул? — расхохоталась Валя, увидев, что бедный эстонец смирился с возлежавшей на нем Ирой и вытащил ноги из-под матраса. Услышав ее слова, он подрыгал ногами. — Видимо, в процессе.
Шум все возрастал, мы с Иркой не знали, как их предупредить о том, что Дима тут все еще стоит.
— Ну что, все прослушал? — напрямую спросила Ира у Димы.
Он только открыл рот, чтобы ответить, как мой матрас стал подскакивать.
— Бунт хомячков! — вскликнула я, пытаясь подавить восстание.
— Мы хомячков не боимся!
— Ой, таких больших боимся!
До Подушки не доперло, он планомерно продолжал бунтовать.
— Н-да, кильки в томатном соусе, — подергав за свой матрас, сказала Ира.
Все расхохотались и предложили для полноты комплекта запихнуть туда вожатых и провозгласить Шпроты.
— Все прослушал? Все, все? А теперь уходи! Уходи, говорю! Уходи! — наехала на Диму Ира.
Все стали перешептываться, мол, Ира сама с собой разговаривает, и тут Дима выплыл, челюсти звонко застучали, падая. Теперь о существовании Димы знали все, кроме смежной комнаты, хомяка под моим матрасом и кильки под Иркиным. Килька дрыгала ногами, хомячок — руками (наверное, осознавал, что если попробует шевелить ногами, то будет матрас-самолет, точнее 'падолет-наполшлеп'). Дима прошел в другую комнату и прослушал все, что ему пожелали рассказать тамошние девушки. Тут кто-то вспомнил песенку с хорошими словами 'Падали, но поднимались', и стали скандировать. Диму она очень бесила, ибо он страдал особой падучестью. Смежная комната неожиданно заткнулась, видимо и до них дошло. Дима отступал через нашу комнату. Тишина.
— Да что вы заладили со своим 'Падали, но поднимались'? — возмутился Подушка.
У, ромашка… эстонец!
— ТОРМОЗ! — воскликнула Ира, выразив этим все свое отношение.
Хлобысь! Дима вышел. Как же его бесит эта песня! Или он Иркино «тормоз» к себе примерил?
Тут послышались какие-то нечленораздельные звуки.
— Что это? — ужаснулись все.
— Это не я, мне рот не затыкали, — проинформировал нас Подушка.
— Мммм. Ствтантам!
— Ой, это я случайно, — всполошилась Ира, подскакивая.
— Ты что, совсем дура? — еле отдышавшись, воскликнул бедолага Одеяло.
— Это я-то дура?! Я?! — вспылила Ира, замахиваясь подушкой.
— Нет-нет, ты хорошая, дай я только вылезу, и снова будешь дурой! — тут же заверил ее Одеяло.
— Что-то меня не тянет снова ей становиться, — сказала Ира, укладываясь на место.
Я тем временем азартно подавляла восстание. Погнавшись за руками, я перенесла весь вес на края матраса и как следует прижала Подушку. Тот выдавил из себя совсем уж придушенный звук.
— Ой, — я поскорее убрала руки.
Он отдышался:
— Хотя бы рот не затыкают!
— А мне-то что? Ори во всю глотку, Дима прибежит и на тебе попрыгает, — пожала плечами я.
Подушка немедленно заткнулся.
Потом мы решили устроить саботаж. Мы собрались двумя комнатами, и вместе с эстонцами направились в туалет.
— Я в туалет!
— Я в туалет!
— Я в туалет! — зыкнув исподлобья, сказала Ира, вожатый упал в кресло.
— Я в туалет! — сообщили ему эстонцы, вожатый был в ступоре.
И действительно пошли в туалет, только в наш, в женский. Подушка сообразил, только зайдя внутрь, а Одеяло — когда его загнали в кабинку. За голову схватились оба, но было поздно.
— Ну ладно, не будем издеваться, — сказал Подушка, закрывая дверь кабинки. Послышался шум снимаемых штанов. — А теперь будем!
Подушка открыл дверь, явив миру бесштанную команду, Одеяло разразился жутким воплем. И чего орал? Я была в кабинке со стиральной машиной, Ира разбиралась с биде ('И что с ним делать? Ноги мыть?'), один Подушка и узрел, видно, для себя и открывал.
— Смотрите-смотрите, порошок! — я триумфально вылезла из закрытой кабинки с машинкой.
— Вот его и ешь! — сказала мне Ира.
Я кинула порошок Подушке, как самому голодному.
— Что это? — он лихо его поймал, и рука тут же ухнула вниз. Не ожидал, что там 2 килограмма. — Мм?
Он открыл дверцу кабинки Одеяла, показывая ему порошок. Одеяло взвизгнул на бис.
— Она все это время была не закрыта? — завопил он.
Мы решили отнести трофейный порошок наверх, ибо он был нужен всем. Тут послышались шаги.
— Ну вот, опять свет не выключили. Я что, за ними должен бегать свет выключать? — послышалось из-за двери. Мы запаниковали и бросились врассыпную.
В итоге мы рассыпались: я с Подушкой — в кабинку с биде, Ирка с Одеялом — в соседнюю. Я кое-как залезла на унитаз, Подушка на биде. Ой, ноги же надо подобрать! Ромашка, а кому-то голову. Я дернула его за штанину. Он возмутился, что с него снимают штаны, и присел. Хвала богам, хоть так дошло, что нужно присесть. Мы немного пошатались в неудобных положениях, от души поржав друг над другом, и заняли более достойные положения. Подушка уселся на биде, обняв колени, я на унитазе, подняв ноги и положив их на бортик. Тут в нас полетел ершик для унитаза, красненький с белой щетиной. Подушка еле успел пригнуться, я же заметила его на излете и успела только порадоваться, что он летит не в меня.
Послушался характерный плеск, Дима мыл руки. Подушка схватил наш желтенький ершик и швырнул обратно.
— Мыы, — попытался заорать Одеяло, но послышался характерный шлепок, и он заткнулся.
Дима обернулся, смерил все кабинки взглядом и снова стал плескаться в раковине. Я взяла подставку от ершика с водичкой и замахнулась в Иру.
Подушка замахал руками, беззвучно вопя:
— Ты с ума сошла?
Я так же беззвучно воззрилась на него, продолжа держать подставку на весу.
Подушка снова «прокричал» что-то неразборчивое, может, и не по-русски, взмахивая руками. Я сцапала его руки и притянула вниз.
— Не маши руками, — одними губами сказала я.
Он явно не понял, что я имела в виду, и изобразил полное непонимание и заинтересованность в разгадывании тайны моих слов. Я на него плюнула, прицелилась и кинула подставку. В кого-то попала определенно. Дима оглянулся и, выходя, выключил свет. В последний момент я увидела красную летящую подставку. Послушался звук упавшей подставки, которая пару раз подскочила и затихла. Прибыли!
— Нужно будет сказать уборщице, где она забыла ершик, — пробормотал Дима и вышел.
Я опустила ногу и поняла, что пол очень сколький.
— Ы-ы! — воскликнула я, усаживаясь обратно на унитаз.
Подушка тоже попытался встать и тоже плюхнулся обратно на биде. Ирка слезла, поехала и упала.
— Приехали! — проинформировала она о благополучном приземлении раковину.
