И терпеньем ума я буравлю дыру в человеке,И терпеньем ума за какие-то струны беру,Как берут за грудки… Человек отвечает:…умру.Я умру,ты умрешь,мы уйдем под закрытые веки.4Посмотри, мое сердце, какие великие горы…Изумись, мое сердце, какие великие реки… , * * *Бессмертья достоин представивший вечность.Вобравший пучину — подобен пучине.Но вспомнил я жизни своей быстротечность —И зябнет душа моя в страхе отнынеИ жалобно сердцу И сердце остынет,И тело остудят текучие годы…Но разум! Ужели же разум не минетЗыбучая лава могильной породы?!Собой бесконечность объявший, как точку,Бессмертье вобравши, как длинное слово,Мой череп вберет в себя мерзлую почвуИ станет приютом червя дождевого.И в страхе любовь сочиняют поэты,И в ужасе рай сочиняют народы.Когда же притянут природу к ответуИ смерть ей вменят как ошибку природы?Доколе — бессмертной по дерзостной сути —Душе на погост собираться во страхе?Во страхе — во ужасе темном! — во жути,В поношенном теле и чистой рубахе. , ЦЕЛЬВот так размеренно и праздноЯ выйду в степь на полчаса.И вспомню: целесообразноГлядит подсолнух в небеса.Такое путаное слово,Колеса — цепи — телеса…Сообразуясь с целью снова,Глядит подсолнух в небеса.Я мыслил образно и разно,Иные подбирал слова,И все же целесообразноЕго качалась голова.Скрипела хрупкая основа,Скрипел тонюсенький скелет.Не подбирая к солнцу слова,Он отбирал у солнца свет.Он свет вбирал открытым оком,Он упивался им сполна.И, наполняясь сытным соком,Росли и зрели семена.А мне-то что до этих звезд?Глаза мне солнце ослепило —Я не могу глядеть без слезИ на вечерние светила.Но я гляжу на небо, зная:Мне бесполезен этот свет, —Предполагая цель, где нетНи цели, ни конца, ни края.
