ртути. Если сейчас рану не почистить, то плоть вокруг нее попросту сгниет. И кожа сползет лохмотьями, причем не только на этом месте. А травы… Ну, рюкзак у меня с собой. И пакет с травами я еще не вынула.
— Откуда ты все это знаешь? Про яды и все такое, — рискнул через некоторое время поинтересоваться мой подопечный. Я уже успела сходить за водой в туалет, благо тот был недалеко, и теперь на глаз засыпала в закипающую над позаимствованной из кабинета химии спиртовкой жидкость нужные травы и минералы. Хм, где у нас подкаменка? Ага, вот… Малюсенькую щепоточку… Готово.
— Откуда знаю? Я же говорю, друг рассказал, — я сосредоточенно помешивала зелье. Густовато получилось, но ничего, сойдет. Теперь только остудить. — Он вообще-то целитель, так что про различную отраву и способы ее выведения ему по должности знать положено. А у Дэйри тому же и хобби необычное.
— Какое? — о, неужели князь включился в беседу?
— Яды, — с мечтательной улыбкой произнесла я, вспоминая визит в помещения под лабораторией. Ох, и досталось же мне тогда… — Редкие яды и противоядия.
— И что, ты можешь просто так, на взгляд определить, какой яд был задействован? — в голосе Берга слышалось уважение.
— Да нет, — призналась я. — Без справочника и реактивов, пожалуй, не смогу. В твоем случае все было проще. Видишь серую пленку? Ну, вроде плесени? Такая бывает только от ядов, в которых присутствует измененная ртуть. К тому же у инквизиторов набор ядов стандартный. «Лесная поляна», «желтая гниль», «серая слизь» и тому подобные приятности. Ну, и солнечный, конечно, — подумав, добавила я. Вампир зябко поежился.
Я попробовала зелье кончиком пальца. Горяченькое, но пойдет. Времени нет.
— Найдите какую-нибудь чистую тряпку на повязку. А еще лучше, сходите за бинтом в медицинский кабинет. Это на втором этаже. А ты не дергайся, это не больно, — успокоила я вампира. Нет, ну это невозможно, когда на вас глядят такими огромными жалостливыми глазами.
Зелье тоненькой струйкой полилось на рану. Серая пленка с шипением растворялась. Берг, похоже, забыл, что ему положено трястись от боли, и с интересом наблюдал за процессом промывания раны. Тут подошел Максимилиан с бинтами и дело пошло веселее.
— Вот и все, — я отступила на шаг назад, любуясь на аккуратно забинтованный бок. Повязка, пропитанная отваром, должна была подействовать, как абсорбент, вытягивая из крови попавшую туда отраву. — Минут через двадцать можешь снять. Хотя с вашей регенерацией, может, и быстрее.
— Спасибо, — улыбнулся мой пациент, одергивая рубашку. — Вот уж не думал, что когда-нибудь меня будет лечить сама Темная властительница.
В рот будто попало что-то горькое.
— А меня спрашивали, хочу ли я быть этой самой темной?
Когда же Митчелл закончит с перемычкой… Бездна, опять слезы. Все, я медленно превращаюсь в истеричку.
— А кем хочешь? — поинтересовался Берг. Искренне и тепло, безо всякого нажима.
Я растерялась.
— Не знаю… Но чем-то менее разрушительным.
— Любую силу можно использовать по-разному.
— Вы так думаете? — губы невольно тронула улыбка.
— Недаром лучшими целителями считаются некроманты, — вскользь заметил Максимилиан. Опять он подкрался незаметно. Прямо как дедушка кондратий… — Леди Митчелл достроила переход. Нам пора.
Переход… Вообще-то, все это более чем условно. Со стороны это выглядит так: мы проходим через голубую арку и попадаем… в тот же город. Но пространство словно раздвигается.
Я встряхнула головой и подошла к окну. Плохо на меня действуют эти переходы, что порталы, что так… Пейзаж за стеклом вроде бы не изменился, но… Там, где раньше были глухие тупики, появились широкие улицы, стройные ряды домов. Грязный и пыльный человеческий город утопал в зелени, от которой и получил свое имя. Клены, рябины, высокие серебристые тополя, кирпичные стены так плотно увитые виноградом, что нельзя различить их цвет. Мощеные серебристым камнем мостовые убегали вперед…А дальше, за чертой многоэтажек, в «темном» квартале полыхало оранжевое зарево.
Огонь до небес.
— Смотрите, там дерутся!
— Скорее, обороняются, — с хищной улыбкой поправил меня Максимилиан. — Хотя я не прочь присоединиться к драке.
Слепящие языки вспыхнули и опали. А я услышала крик. Прямо в своей голове.
Феникс!
— Куда!
Вампир попытался ухватить меня за шиворот, но я отмахнулась от него, как от котенка. Мои руки словно охвачены невидимым огнем, кости плавятся от чужой боли.
Держись, пожалуйста. Я иду.
Наверно, так выглядит ад. Крики, грохот и шипение раскаленного камня. Неясные фигуры в черном, атакующие вымотанных долгой осадой женщин. Немногочисленных выживших вампиров оттесняют элитные отряды охотников. Только маленький бастион еще держится. Текут огненные реки.
Быстрее, еще быстрее…
Жирная, черная сажа оседает на серебристых спутанных прядях. Нет, уже просто серых.
Человек в черном вскидывает арбалет. Не успеваю.
Что-то внутри ломается, и сила выплескивается наружу в виде мощнейшего «ледяного кнута». Надо же, плетение до сих пор цело… Я промахиваюсь, но воздушная волна сбивает инквизитора с ног и стрела уходит в сторону.
— Феникс, я здесь! Феникс!
Отчаянным рывком перемахиваю через расплавленный камень и оказываюсь внутри импровизированного укрепления.
Их здесь полтора десятка — усталые, отчаявшиеся люди. Краем глаза отмечаю Фелисс, пожилую травницу. Она пытается перевязать длинную рваную рану на плече бледной рыжеволосой девушки… Боги, это же Этна!
— Что с ней? — я задыхаюсь.
— Осколком заехало… Прямо по башке… Падала, руку разодрала…
Несколько секунд мы с Феникс просто смотрим друг на друга. Но времени мало, чудовищно мало, и вскоре инквизиция напоминает нам о своем существовании ударом воздушных жгутов. Каменная пыль оседает на лица.
— Давай лучом, — предлагаю я. — Чур, я фокус.
Феникс подозрительно бодро хлюпает носом. Беру протянутые руки. Чужая, но такая знакомая сила течет через меня. Невидимые другим, но четко ощущаемые мною нити складываются в прихотливый узор, повинуясь моему желанию. Издалека это похоже на огромную паутину… Я кричу. Пламя вырывается наружу, прихотливо раскрашенное во все оттенки тьмы. От этого ни один иммунитет не спасет. Мои губы кривятся в ухмылке. Посмотрим, кто кого, вы, твари!..
…Волна неистового жара прошла сквозь ряды нападавших. Многие щиты не выдержали, и на площади появилось несколько живых костров. Я выдохнула сквозь зубы, собирая силы для следующей атаки. Но над багровым дрожащим маревом уже прокатился клич:
— Эстаминиэль!
Она танцевала.
Роскошная каштановая грива стянута в короткую тугую косичку, ослепительно белые одежды треплет жаркий ветер с горящих развалин. Тонкие серебристые клинки кажутся продолжением рук.
Она танцевала. Но кто сказал, что ее танцем может быть только вальс?
— Риан!
Танцующая не поворачивает головы, но я чувствую, что она меня услышала. Над площадью
