Он развернулся так резко, что я в него чуть не врезалась. С непередаваемым устало-вежливым выражением лица, протянул мне жилистую ладонь.
— Рэмерт Самани Мэйсон, боевая некромантия. Рад увидеть, наконец, сестру моего лучшего ученика.
Тьма и бездна!
Ну, я попала…
Перед отъездом Хэл намекал мне, что у его декана не самый лучший характер. И вообще, человек он… нестандартный. С чувством, так сказать, юмора. Но я не подозревала, что настолько!
Начать с того, что, объясняя мне правила проживания в замке, он мельком заметил, что обычно профессора предпочитают «уважительно-лебезящий тон, желательно с соблазнительными подвываниями». Да, да, именно такими словами… Как это звучит, интересно, хоть бы продемонстрировал, а то что-то воображение отказывает… Потом добавил что ему, Рэмерту, глубоко наплевать, как к нему обращаются, хоть «ваше превосходительство», хоть «котик мой». Мне же он будет «хамить, так что терпи, все равно никуда не денешься». На что я незамедлительно ляпнула: «Как скажете, котик мой»… и была удостоена одобрительного взгляда.
Также, по мнению профессора Мэйсона, мне в Академии достаточно было запомнить два маршрута: до столовой и до его кабинета.
— Все остальное приложится, детка, — доверительно добавил он и потрепал меня по макушке. Со стойким ощущением, что меня облили грязью, я втянула голову в плечи, стараясь стать как можно менее заметной. Профессор оглядел меня, явно остался доволен произведенным эффектом и продолжил познавательную экскурсию по Академии. Энергии на это благое дело, подперченное постоянными подколками моей драгоценной персоны, у него хватило до позднего вечера. Надо ли говорить, что к концу прогулки я буквально валилась с ног и чувствовала себя порядком оплеванной? Все, чего я хотела — это запереться в выделенной мне комнате и пару часов методично побиться головой об стенку, дабы раз и навсегда избавиться от вредоносных идей… типа поступления в Академию.
— Вот твои… апартаменты. Располагайся, — ухмыльнулся Мэйсон, словно подслушав мои мысли. Я сухо поблагодарила его и, стараясь не выказывать нетерпения, вошла в темное помещение. За спиной хлопнула дверь. С отчетливым злорадным скрипом провернулся ключ в замке.
Чудесно! Он меня еще и запер!
Я развернулась и злобно пнула дверь. Стало полегче.
Еще бы найти, где здесь свет включается.
Естественно, никакого выключателя не было и в помине. Все, что мне удалось отыскать, на ощупь обшаривая комнату, — здоровенный канделябр на шесть свечей. Точнее, канделябр сам нашел меня, подло свалившись со шкафа, в который я врезалась в темноте. Честное слово, знала бы, как все обернется, запустила бы «лампу»… Ну и что с того, что она нестабильная… Все равно разрушений было бы меньше.
Освещенная уютными язычками пламени, комната вызывала противоречивые чувства. В плюсы можно было засчитать просторную спальню с небольшим зарешеченным окном, лабораторию — видимо, раньше апартаменты принадлежали кому-то из преподавателей — и камин, мечту и чудо из чудес в этом сыром климате.
Минусов было значительно больше…
Начнем с того, что комната не отапливалась. Вообще. Милый, уютный камин за отопление можно было не считать. Он располагался в гостиной, а лаборатория и, главное, спальня подогревались магически. А в классической магии я, хм… Не ноль, конечно, но на обогрев меня не хватит. Честь и хвала предусмотрительной леди Элен, положившей в мой рюкзак одеяла из лерейского меха — «на обратном пути заедешь в Пределы, вернешь Лиссэ, заодно навестишь кое-кого». Верну, конечно… Дорогие больно, а то бы заиграла… Но вот попользоваться мне никто не запрещал, ага?
Минус второй — отсутствие окон. Единственное окно на все апартаменты располагалось в спальне и больше походило на бойницу — узкое, высокое, забранное толстыми железными прутьями, как в темнице. Если бы в стены был вмурован пиргит,[3] то можно было бы подумать, что меня поселили в карцер для особо провинившихся студентов. Хэл мне рассказывал о системе наказаний в Академии (к слову сказать, он изучил ее на своем собственном, весьма богатом опыте). А что? Похоже. Только лаборатория из каймы выбивается…
И, кроме того… было в этих комнатах странное, мрачновато-удушливое ощущение. Как будто кто-то невидимый смотрит в спину, сверлит завистливым взглядом, а обернешься — отворачивается. Я даже на секунду пожалела, что рядом нет Мэйсона с его язвительными комментариями, мгновенно приводящими в чувство. Представляю, что он сказал бы, пожалуйся я на новоприобретенную паранойю.
Нет, решительно одернула я себя, если уж по кому и скучать, то по Ма… нет, по нему я тоже скучать не буду, обойдется… По Дариэлю. Ммм, хорошая идея… Вот разожгу камин, сяду на диван, завернусь в одеяло и буду тосковать в свое удовольствие… А еще лучше — почитаю ту книжку, которую я везу ему в подарок. С мифами и легендами. Буду представлять, что он мне читает вслух, как в детстве…
Давным-давно на краю мира…
Проснулась я от ощущения всепоглощающего ужаса. Боги, боги, боги, пожалуйста, нет… Кожа покрылась липким холодным потом, руки противно тряслись. Почти не слыша своего сердца, я сжалась в комочек под одеялом, не решаясь высунуть наружу даже кончик носа. Ужас приходил откуда-то извне, накатывал волнами, заставляя меня замереть, застыть, перестать дышать, чтобы эти, снаружи, меня не нашли…
Где я?
В Академии, услужливо подсказала память. В гостевых апартаментах на преподавательском этаже, запертая на ключ ненормальным некромантом… с которого вполне станется устроить «проверку» новенькой! Вспышка злости на профессора, целый день поливавшего меня грязью, чуть взбодрила, возвращая способность рационально мыслить.
Я заснула с книгой в руках, сидя у камина. Даже переодеться не успела. На мне сейчас эльфийские доспехи, кольцо из живого серебра и… и… и я ведьма, в конце концов!
Ме-едленно, трясущимися руками я стянула с головы одеяло.
Ничего.
В камине багрово тлеют угли. Трепещет на сквозняке пламя наполовину оплывшей свечи, разгоняя тени по серым камням стен. Книга валяется на полу, часть страниц замялась. Тишина. И только из спальни, еле слышное…
Шурх. Шурх-шурх. Шшш…
Я нервно сглотнула, нечеловеческим усилием воли не давая себе забиться под одеяло. Там, за тонкой деревянной дверью, что-то было. И от одного присутствия этого желудок скручивало от потустороннего ужаса и обреченности. Но если я сейчас поддамся страху и забьюсь под одеяло, то к утру от меня останется только жалкий скулящий клубочек. Пока я вижу, пока я готова к обороне, мой рассудок в безопасности.
Пламя на кончике фитиля дернулось, мигнуло… и погасло.
Багровое свечение углей в темноте и тишина. И вялые, шаркающие шаги за ненадежной перегородкой двери. Я до боли закусила губу.
Свет, ну хоть какой-нибудь свет! Ну почему когда не надо, силу невозможно удержать, а когда необходимо сражаться — не дозовешься?
Шуршание за стеной прекратилось. Дверь в спальню начала открываться — медленно и абсолютно беззвучно. Я шарахнулась назад, врезаясь в высокую спинку. Диван опрокинулся, увлекая меня на пол. Бедная, насмерть перепуганная я с размаху впечаталась затылком в каменный пол и наконец-то узрела мистические нити пополам с пляшущими звездочками.
Есть!
Дрожащими пальцами я выдернула из невнятной мешанины яркую серебряную нить, вплетая ее в почти готовый узор. Болезненный, бесконечно долгий удар сердца… И на моих ладонях расцвел сияющий бутон.
Несколько минут я лежала зажмурившись, боясь даже шевельнуться, прежде чем поняла, что нечто, наводившее ужас, ушло. Исчезло…
