Грозны Очи скоро в город войдет… а уж тут его найдется кому поддержать – недовольных много.
– Да уж, – согласно кивнул купец. – Немцев куда как меньше народу поддерживало, а все же открыли ворота.
– Так и Александру откроют – в том никаких сомнений нет.
Михаил усмехнулся – ну да, при любой власти всегда есть недовольные. И – если они достаточно активны – то могут эту власть сменить, точнее – ей изменить в любой подходящий момент. Так было, когда в Псков в смехотворно малом количестве во– шли немцы, так будет и сейчас – уже скоро – когда у городских ворот покажутся передовые сотни Александра. В свое время посадник просто не выявил вовремя таких вот активных вожаков… да и сам переметнулся к немцам, точнее сказать – к Ярославу, Дорогобужскому князю… кстати, имеющему все права на псковский престол, псковичи сей род давно привечали… чего никак нельзя сказать о суздальцах – в том числе и об Александре. Этот уж выглядел бы чистым узурпатором! Впрочем – кому какое дело?
– Так, говорите, зашевелились немцы?
Простившись с торговцами, Ратников зашагал к собору – подождать ребят. Там, на углу, они и условились встретиться – да уже и ошивались, зябко поеживаясь на не на шутку разбушевавшемся ветру.
– Ой, дядя Миша! Мы все выспросили, все посмотрели, даже заглянули на пару дворов… Есть две очень подозрительные усадьбы… три даже!
Михаил хохотнул:
– И у меня примерно столько же! Ничего – проверим все, чай, не два десятка. Что, замерзли?
– Да есть немножко, дядя Миша.
– Ну, тогда айда на постоялый двор – обедать.
И снова встретился им у самых ворот тот же длиннолицый служка. Как его звали-то? Бог весть… Ларион, кажется.
Снова, как и в прошлый раз, оглянулся, зашептал:
– Кнехты!
А вот теперь, в свете уже услышанного Михаилом, дело было куда серьезнее.
– Кого ищут, друже?
– Тебя, господине, спрашивают.
– Что, прямо по имени?
– Не… писарь им нужен. Я тут слыхал… во всех корчмах спрашивали. Софрония-писца взяли, на свой двор увели.
– Так-так, писцов, значит, ловят… Ну, спасибо тебе, парень!
Миша повернулся к парням:
– А ну, быстро… Уходим отсюда!
Ничего не спрашивая, Максим и Эгберт молча зашагали следом.
Ратников обошел торжище, недолго постоял у какой-то небольшой церкви и лишь на берегу Псковы, в кусточках, обернулся к парням, мол – как вы там?
– Куда мы идем, дядя Миша? – наконец поинтересовался Макс.
– Не знаю, – честно отозвался Ратников. – Похоже, нет у нас больше дома. И в любую корчму соваться не след.
– А куда же тогда…
– А вот сейчас о том и подумаем – самое время. Впрочем, вы-то можете и по корчмам наведаться – писца ловят, не вас. Да, так! Не знаете ничего тут поблизости подходящего?
– Вон там, за церквушкой, есть одна, – Максим показал рукой. – Один хромой мужик держит, бывший стеклодув. Братчина там у них.
– Туда сейчас и идите. Вот вам векши, – Миша протянул парням пару беличьих шкурок. – Обогреетесь, поедите чего-нибудь.
– А вы, дядь Миша?
– А я тут пройдусь. Вы ждите.
Проводив взглядом ребят, Ратников надвинул на глаза шапку и, закрываясь от ветра локтем, быстро зашагал к торговой площади. Имелась у него одна неплохая задумка… давно уже на всякий случай лелеемая.
Оно конечно, парней-то можно было б и к стеклодувам пристроить… или – в рядовичи, в закупы, наконец – в холопы, уж всяко не померли б с голоду… Но это так, на крайний случай, у зависимых людей никакой свободы в действиях нет. А она сейчас очень нужна, свобода-то.
Николая Скородума и приказчика его Акулина Ратников нашел все там же, на торжище, в отапливаемом очагом амбарчике с живым товаром. Работорговцы и товар в лице тощих малахольных девиц и двух – лет десяти – отроков сидели кружком вокруг очага и по очереди хлебали горячее варево из большого булькающего котла.
Увидев гостя, Николай обрадовался:
– О? Здоров будь, Миша, садись с нами шти хлебать.
– Да с удовольствием бы, – не стал отказывать– ся Михаил. – Вот только ложку не захватил, извиняйте.
– Ништо! Сыщем… Ермолайко, дай-кось свою. Только оближи почище!
– Оближу, батюшко.
Один из отроков с поклоном протянул гостю ложку.
Варево неожиданно оказалось вкусным – вместе с какими-то пахучими кореньями в котле плавали изрядные куски рыбы.
– Откуда рыбка-то? Сами наловили, что ли?
– Ага, счас… Гость заморский Федор из Ревеля остатки товара по бросовой цене распродал. Я взял – не пропадать же добру!
– А, – Ратников внимательно посмотрел на только что вытащенный из котла кусок. – Так это селедка, что ли? То-то я смотрю. Но все равно – вкусно.
– Кушай, кушай, гостюшко. Выпить не предлагаю – пост. Хотя… – Николай неожиданно ухмыльнулся. – Разве что с морозца… чтоб не занедужить.
– Во-во, – охотно поддержал его Михаил. – Именно, что с морозца…
Насытившись и выпив вина, Ратников в тепле разомлел, даже клюнул носом, однако же тут же пришел в себя, не забывая – за чем явился. Кивнул на детишек:
– Вижу, еще не расторговался?
– Не… уж, как видно придется их обратно с собой тащить. Не бросать же тут – жалко, да и не по- божески это.
– Поня-атно, – Миша покрутил кончик усов. – И когда в обрат?
– Да дня через три думаю. Пока доедем, то, се… чтоб в распутицу-то не угодить.
– Что ж, ясненько. А что амбарец-то этот… за дорого ли снимаешь и у кого?
– Боярин один есть, Никодим Ефроньевич, – помолчав, пояснил купец. – Я его как-то от разбойников, воров да татей лесных спас… вот он задешево мне и сдает.
– А так, когда тебя нет, что тут?
– Да амбар обычный. Склад. Очаг-от никто не топит. А что ты спрашиваешь?
– Да, понимаешь, мне б этот амбарчик на месяцок-другой… ну, после тебя-то… Не за так, разумеется. Ты б поговорил с хозяином?
– На месяцок, говоришь, – задумчиво пробормотал Михаил. – Что ж, на месяцок – можно. О цене условимся… Хочешь, так прям посейчас к боярину сходим… Ай… нет боярина-то, в отъезде. Придется – к тиуну.
– К тиуну, так к тиуну, – улыбнулся Ратников. – Нам-то какая разница?
Три дня Миша с парнями прокантовались где придется – ночевали на самых захудалых постоялых дворах, а то – и просто так, по окраинным посадским избам просились – и ничего, пускали.
А уж, потом, как работорговцы съехали, поселились в амбарце, можно сказать – в самом центре города! Ратников даже посмеивался про себя над собственной наглостью – ну, надо же, немцы его по всему городу
