— Они дали жизнь тем, у кого ее не было…
Постепенно взмахи его крыльев становились все сильнее и сильнее, они поднимали его тело все выше и выше, и вскоре их очертания уже тонули вдали, на бордово-серой полосе горизонта. Человек улетал. Ему надо было успеть до того момента, пока не закончилась ночь.
Он давно не видел снов. Возможно их возвращение спровоцировал приезд в Зону. Сидя у окна в автобусе, он смотрел на проплывающие по обочинам лесные пейзажи, и видел в природе глухую дикость и отчужденность. И видимое давало понять, что он чужой в этих краях. Тоска наполняла сердце холодом одиночества и неотвратимостью скорых и недобрых событий, которые должны были не только раскаленным железом сложных обстоятельств коснуться его судьбы, но и изменить ее саму. Он давно ждал перемен в своей жизни, и свыкся с этим ожиданием, оно стало для него родным, самой жизнью, а теперь, когда подходило к концу это долгое путешествие, он был бы рад остаться по-прежнему в своем зале ожидания. Не нужны были ему перемены. Прошлое научило не только терпению, но и тому, что все найденное будет рано или поздно утеряно, и он страшился будущих утрат.
Саша уже мало чему удивлялся, так как уже привык принимать все события, которые происходили с ним, с уже известным терпением и той покорностью, которая не требует бездействия, опущенных рук. Оказалось, что оставшиеся в автобусном салоне спортсмены — некто иные, как те же самые террористы, что и Иван с его людьми. Он помнил, как изумился Иван, прочитав сообщение на пейджере, полученное как раз в тот момент, когда автобус пересекал первый контрольный пункт, ворота в Чернобыльскую зону. Что говорилось в сообщении — Саша не знал, не мог видеть, но прекрасно видел другое: Иван вышел на середину салона, глазами, полными растерянности, обвел пассажиров и произнес:
— Мне поручено обратиться к некой группе Кипченко и сказать, что скоро наступит рассвет и озвучить подпись: 'Ярый'.
В тот же момент со своего места встал тренер спортсменов:
— Повторите, пожалуйста. Это очень важно.
Иван повторил.
Тогда тренер повернулся к своим ребятам, которые уже смотрели на него с нетерпением.
— Парни, вот и пришел наш черед заняться делом… Готовность через пять минут. Экипировку буду проверять лично.
И сразу закопошились в салоне те, кого раньше все принимали за заложников и спортсменов, едущих в Киев на сборы. Теперь они с привычной сноровкой доставали из различных ниш, тайников, оборудованных в салоне снаряжение: бронежилеты, автоматы, патронные магазины, цинки с боеприпасами, собирали гранатометы…
Саша смотрел на них с не меньшим изумлением, чем сам Иван.
— Кажется, кроме тебя, теперь в автобусе нет ни единого заложника, — произнес тот, глядя на Александра.
Старший спортсменов представился командиром группы спецназа, подчиняющимся непосредственно главе СБУ, и попросил называть его майором Кипченко.
— Сужик, — в свою очередь представился старший террористов, — старший лейтенант СБУ, командир группы захвата. Можете называть меня, как и прежде, Иваном.
— Много наслышан о ваших подвигах, лейтенант, — с улыбкой произнес Кипченко. — Теперь вы переходите ко мне в подчинение, как к старшему по званию.
— Есть, — звонко отрапортовал Иван. — Для меня и моих людей будет большой честью служить под вашим командованием, под началом самого Кипченко, командира самой бесстрашной штурмовой группы…
— Довольно лести, лейтенант, — по-доброму перебил его майор. — У нас теперь много дел, которые нам предстоит переделать вместе, и совершенно нет времени на то, чтобы вспоминать боевые заслуги друг друга. Признаюсь только, что давно мечтал познакомиться с вами. — Он откряхтелся в кулак и продолжил: — Вот мой первый приказ, лейтенант: немедленно ступайте к врачу. Он окажет вам надлежащую помощь. Выполняйте.
Иван ушел, а майор стал заниматься своими хлопотами. Саша видел, как он проверил снаряжение своих людей, потом рассадил их вдоль окон с приборами ночного видения. В салоне был погашен свет и люди на постах стали внимательно вглядываться в ночную темень леса. Водителю автобуса тоже отнесли прибор, и через секунду после этого машина ехала по дорогам зоны в полной темноте, без включенных огней. Лерко не понимал причины всего этого, но словно догадываясь об этом, к ним с Геликом подошел Кипченко. Он сразу обратился к Лекарю, который сидел на своем месте и с не меньшим изумлением, чем у своего друга, наблюдал за странными переменами, которые происходили в их маленьком мире, в автобусе:
— Дмитрий Степанович, мне необходимо с вами поговорить. Простите за то, что не мог этого сделать раньше. На то были особые причины, поверьте мне, пожалуйста.
Вежливое, почти ласковое обращение заставило Лекаря расцвести в благодушной улыбке.
— Располагайте мною, как вам будет угодно.
— Может, тогда мы пройдем в конец салона?
— Хорошо, — согласился Гелик.
Александр встал, чтобы дать возможность Лекарю выбраться в проход со своего места, и после этого уже собирался сесть обратно, когда Кипченко взял его под локоть.
— Господин майор, я бы попросил и вас пройти с нами. То, что вы окажетесь здесь — никто не мог даже предположить. Это чистая случайность. Но если вы согласились сопровождать своего друга, тогда и вам следует знать то, что узнает сейчас Дмитрий Степанович. К тому же… Вы, как мне было известно с самого начала, являетесь превосходным подрывником, который, тем более, участвовал в боевых действиях. Не так ли?
— Вы хорошо осведомлены обо мне, господин майор, — должен был согласиться Лерко. — Следует ли принимать наш разговор, как то, что с этого момента я поступаю в полное ваше распоряжение? В вашу команду?..
— Нет, не совсем так. Вы будете, как и прежде, находиться рядом с Дмитрием Степановичем, но при необходимости будете выполнять мои поручения…
— То есть приказы? — уточнил Лерко.
— Да, майор, приказы… Вас это не устраивает?
— Я человек военный, и моя первая обязанность — исполнение приказов.
— Рад, что мы так быстро поняли друг друга… Пройдемте.
Его рассказ не был неожиданностью. Майор был откровенным, и его повествование было настолько полным, что у слушателей не возникло надобности узнать что-то дополнительно. Во время рассказа Саша старался рассмотреть лицо своего друга. Даже в сумраке автобусного салона оно засветилось надеждой — так показалось Александру.
— Почему раньше этого нельзя было рассказать? — спросил он, когда майор замолчал. — Ведь всё можно было сделать без лишних сложностей.
— Вы правы, уважаемый Александр Анатольевич, но задуманная операция была в своей грандиозности очень рискованной. В любую минуту грозил провал, и малая информированность Ивана, его людей и самого Дмитрия Степановича, гарантировала, что все останется в тайне.
— И будет похоже на действительный террористический акт, — дополнил Александр.
— Абсолютно верно. Но теперь, когда главное осталось позади, вы имеете полное право знать все. Я выполнил поручение Нечета по отношению к вам, теперь остается последнее: дня три продержаться, пока не закончится операция по очистке Зоны. В здешних условиях это будет нелегко. Поэтому я настоятельно требую выполнять все мои приказы. Я отвечаю за ваши жизни.
— Ярый — это и есть Нечет, глава СБУ?
— Да.
— При возможности, — сказал Гелик, — передайте Виталию Витальевичу мою благодарность.
Кипченко приветливо улыбнулся:
— Я думаю, что скоро такая возможность появится лично у вас.
