татуировкой, приставленным к его носу.
- Где ты был? - чуть не плача спросил у отца Фет. - Я нуждался в тебе!
- Работал над ан-га-же-ментом, - уклонился Николай от прямого ответа. - Есть дело, шпана! Ну-ка, ко мне! - и он поманил их пальцем.
Изо рта его пахло одеколоном 'Гвоздика'.
Все, кроме Фета, вынужденно сгрудились вокруг гостя, боясь, как бы он не выкинул что-нибудь более страшное.
- В кафешках вы работали или нет? Под ершика, сушки и килечку?
- Н-никогда! - пробормотал Рубашея.
- Значит, будете. Есть одно местечко, 'Белый медведь'. Днем мороженое, вечером - ершик.
- Клево! - вынужден был признать Елфимов.
- Значит, подписываем соглашение. Чирик за вечер. Пятерка моя, а остальные вы делите между собой.
- Не буду. Я не пойду, - выдохнул Фет.
- Сейчас, шпана! Это уже мое кровное. С сынком мы дело сами уладим!
Он манерно взял Фета под руку и отвел за пыльные кулисы.
- Ты зачем мне ан-га-же-мент срываешь?
- Мне крышка, отец! - простонал Фет.
- Чего ты плетешь?
- Лешек!
Фет всхлипнул и уставился в пол.
- Военный радист Лешек? - незлобиво переспросил адский Николай. - Я узнавал про него. Он разбил свой самолет, а сам спрыгнул с парашютом.
- У тебя есть где ночевать? Я домой больше не пойду.
- Рассказывай! - и Николай внимательно посмотрел на мальчика.
- Не могу! - простонал Фет.
- Он что, тебе вдарил?
- Хуже.
- Тогда вставил пистон!
- Почти.
- Знаешь, так не бывает! - потерял терпение Колька. - Или вставил, или не вставил. Третьего не дано. Или цела задница, или нужно покупать новую!
- Задница цела. Но от новой я бы не отказался, - уклонился Фет от прямого ответа.
- Значит, ленточка разрезана и выставка открылась, - предположил отец, не выдавая своих чувств.
Мальчик молчал.
- Можешь жить пока у меня в каптерке, - разрешил родитель. - Только позвони матери, чтоб она не волновалась.
Он взобрался на сцену и торжественно объявил:
- На сегодня концерт окончен! На 'бис' можете не вызывать! Все равно сыграем без вызова!
- А когда пойдем в 'Медведя'? - осведомился Елфимов. - За ершиком?
- Когда Федьку приведу в чувство, тогда и пойдем, - сказал отец. Даже трупы выносят с поля боя, а уж контуженных в задницу - тем более!
Он поднял с пола половинку бюста В.И. Ленина и водрузил ее на постамент.
Ребята начали собираться по домам.
Фет тем временем пошел в Красный уголок, где стоял обшарпанный телефон со шнуром, обмотанным изоляцией, и набрал свой номер.
- Алло? - с готовностью откликнулась Ксения Васильевна.
- Это Федя. Передайте, пожалуйста, маме...
- Федор?! Тебя разыскивает Станислав Львович! - вскричала соседка.
- Зачем? Чего ему надо?
- У него что-то срочное! Пропуск на студию уже заказан!
- Мне нужно в группу, - сообщил Фет отцу. - Вечером буду у тебя.
Он вышел на улицу и услышал, что в голове гудит мотоциклетный мотор. Все тело прыгало и вибрировало изнутри, будто под ребрами крутили гигантскую карусель.
Подходя к студии, он машинально провел рукой по лицу и обнаружил, что на щеках выступила щетина - первая щетина в его жизни. Фет постарался выйти за пределы собственного тела и представить себе, как выглядит, - волосы немыты и кажутся темнее, чем есть на самом деле, штаны и рубашка мятые, будто бегали всю ночь отдельно от своего хозяина. 'И ладно, - решил он про себя, - гении и должны быть такими. Потому что весь мир против них'.
Он получил пропуск и отдал его беспалому вахтеру.
- Знаешь, как все это называется, парень? - пытливо спросил его дедок, подготавливая свою коронную фразу.
- Мудявые ожидания, - опередил его Фет и проскользнул через вахту.
Но оказался неправ.
- Когда мечты сбываются! - выстрелил в спину вахтер.
Фет отмахнулся от посланной пули, сообразив, что так звался один неудачный фильм из его детства, - про какую-то девушку с бензоколонки, которая вышла замуж за принца.
- Ты что, всю ночь делал уроки? - спросил его дядя Стасик.
Он сидел за столом комнаты 305, вытянув вперед деревянную ногу, и правил шариковой ручкой сценарий, который и без того пестрел замечаниями и сносками.
- Я вообще уроки не делаю, - ответил Фет.
- А как же ты будешь сниматься в моем фильме, не делая уроки?
- Так меня же того... Бортанули!
- Пробил. Пробил я тебя, - и Станислав Львович вычеркнул ручкой очередной диалог.
Все это было слишком фантастично, чтобы сойти за правду. Фет стоял мрачный, насупленный и не находил в душе сил, чтобы лезть на стенку от радости.
- К битлам поедем? - только и спросил он.
- Поедем, - пообещал дядя Стасик.
Фет уже хотел ретироваться, потому что любые слова в этой ситуации были лишними. Но все-таки не выдержал.
- А что, я в самом деле так хорошо играю?
- Играешь ты ужасно, - сообщил сквозь зубы Станислав Львович.
- И на гитаре?
- Здесь я не специалист.
- Тогда зачем... Зачем все это?
- В тебе есть что-то. Внутри. Майский жук в спичечной коробке. Нужно помочь ему выйти наружу.
- Понимаю, - ответил Федор.
Он вспомнил, что в детстве подходил к березе и тряс ее за ствол. Было это в насаженном скверике недалеко от Северного входа ВДНХ. Майские жуки со стуком валились на землю, как спелые орехи.
- А ведь это вы... Вы отправили в Лондон мою запись?
- Какую запись? - спросил режиссер-коммунист.
Фет понял, что его так просто не расколоть, это была гвардия сталинских соколов, бравшая любые крепости и не любившая на этот счет излишней рекламы.
- Тогда я пойду, - сказал мальчик. - Что от меня требуется?
- Сиди на телефоне и жди дальнейших указаний.
Федор, не прощаясь, вышел в коридор. Навстречу ему спешила женщина трудной судьбы. Складки платья ее развевались, как на фее, вокруг головы синел ареол сигаретного дыма.
- Станислав Львович поручился за тебя партбилетом! - прошептала она в ухо Федору.
