зная пристрастий гостя, я решил не рисковать и не угощать его своими излюбленными блюдами восточной кухни. Стол был накрыт крахмальной камчатой скатертью, которая свежо похрустовала при каждом прикосновении. На ней красовался рыбник из осетрины, цыплята в блестящем желе, груши и прочие вкусности, да несколько бутылок моего любимого шамбертена.
К моему великому удивлению, Кинрю и Рябинин, похоже, нашли общий язык, скорее всего, конечно, не японский, и мило беседовали, ожидая хозяина.
В тот миг, когда появилась Мира, Рябинин присвистнул.
- Что с вами, Сергей Арсеньевич? - невинно осведомился я, изображая из себя глуповатого простофилю.
- Dieu! mon dieu! - затороторил он всуе имя господне, что, в принципе, для меня как масона было оскорбительно, но я промолчал, понимая, что благодаря его слепому восторгу в скором времени обрету la possibilite d`une conquete, говоря русским языком, возможность победы.
Мира улыбнулась усатому ловеласу своей самой обворожительной улыбкой и села за клавикорды. Голос ее звучал божественно, словно созданный для высокого искусства.
- Сирена, - прошептал, к моему удовольствию, растроганный Серж.
За столом завязалась светская беседа.
- Я слышал, что вы в Преображенском полку служили, -произнес Сергей Рябинин задумчиво. - Отчего же в отставку подали? Или блеск аксельбантов разонравился?
- По случаю ранения в сражении, кем-то окрещенным 'Битвой народов'. ответил я.
- Так, значит, под Лейпцигом воевали, - понял Серж и сказал с почтением:
- Наш человек, герой!
- Каждый выпоняет свой долг, - ответил я с пафасом.
- Messieurs, - взмолилась Мира, изображая из себя легкомысленную красавицу. - Давайте сменим тему разговора!
- Яков Андреевич, и где вы только раздобыли это бесценное сокровище?
Я ответил туманно:
- В стране коралловых жасминов и 'Рамаяны'.
- Мне говорили, - признался Рябинин, - что вы человек странный.
Я промолчал в ответ, и гость мой на эту тему тоже больше ни словом не обмолвился. Серж поглядывал на мой палец с эмалевым кольцом, а меня так и подмывало спросить его, не знает ли он имени его владельца. Однако я полагал, что всему свое время, и поэтому не торопил события.
После недолгого молчания Мира заговорила первой. Речь, в частности, зашла о природной жестокости мужчин.
- Ну так докажите же нам свое мнение! - горячился Сергей Арсеньевич. - Я, допустим, существо безобидное и ранимое, - сообщил он, кокетливо стреляя бархатными глазами.
- Ну, возьмем, к примеру, поединки, - вслух рассуждала Мира. - Разве женщине придет в голову стреляться?
- Позвольте, - перебил ее Серж. - Это же вопрос чести. Честь - высшее достоинство благородного человека, и порой она крайне нуждается в защите!
- Согласна, - сказала Мира. - Но не таким же варварским способом!
- А на вашей родине способы более гуманные? - парировал офицер.
- Речь не идет об Индии, - возмутилась Мира. - Я говорю о так называемых европейских странах, жители которых, считают себя людьми цивилизованными, - индианка перевела дух и продолжила:
- Например, я слышала, что совсем недавно стрелялся князь Корецкий, Мира не обращала внимания на протестующие жесты ее пылкого поклонника. Если даже такие люди!.. -возмущалась она. - А ведь за ним-то не водилась слава бретера!
Рябинин едва сдерживался, чтобы не взорваться, его щеки побагровели, от чего он перестал казаться знойным красавцем.
- Вы не правильно осведомлены! - Серж негодовал. -Эта дуэль не состоялась. Радевич вовремя спохватился и принес ему свои извине... Рябинин осекся на полуслове, поздно сообразив, что болтает лишнее.
Я развернулся к окну таким образом, что мое лицо оставалось только в поле зрения Миры, и подмигнул своей юной сообщнице, так как она явно заслуживала аплодисментов. Теперь благодаря ее скромному участию мне стало известно имя таинственного любовника покойной графини. Кинрю посмеивался, расправляясь с цыпленком, он-то нашу игру раскусил почти с самого начала, это вам не шахматы, это куда более примитивно!
Я велел передать кучеру, чтобы запрягал экипаж, полагая, что prince Корецкий уже заждался, поскольку был предупрежден Рябининым о нашем предстоящем визите.
В карете Сергей Арсеньевич, начиная уже кое-что понимать, осведомился:
- Почему вы так интересуетесь князем Павлом и этой его проклятой дуэлью? Вы полагаете, я не заметил, что ваша индианка только и делала, что подначивала меня?
Я подумал, что Серж себе явно льстит, он ведь и в самом деле ничего не заметил. Когда в его красивую, но пустую голову закрались первые подозрения, было уже слишком поздно.
- Право же, mon cher, вы преувеличиваете.
- Не думаю, - произнес он встревоженно. - Ведь вы так и оставили без ответа мой вопрос, а это наводит на размышления. Что-то здесь нечисто! заявил Рябинин уверенно.
- Вы, вероятно, слышали о загадачном убийстве графини Картышевой, начал я вдоваться в подробности. Делать мне этого не хотелось, но обстоятельства обязывали.
- Ах, вот из-за чего весь сыр-бор! - стукнул себя по лбу горе-секундант. - Неужели вы подозреваете Корецкого в смерти Татьяны? искренне изумился он. - Князь - не тот человек, - заявил Серж с уверенностью. - Стреляться - да, но чтобы руку поднять на женщину?! Это уж вы хватили!
Я не стал возражать:
- Возможно.
В этот момент я подумал о Камилле, о которой как-то забыл, увлеченный разговором о поединках. Она так и не пришла. На меня словно повеяло кладбищенским холодом, я так и видел мадемуазель где-нибудь с перерезанным горлом или простреленной головой. Неужели она унесет все свои секреты с собой в могилу?
- Что с вами? - Сергей Арсеньевич заметил мое сотояние. - У вас даже губы побелели! - воскликнул он. - Вы напуганы? Я вас уверяю, князь Павел не убийца!
Я смог лишь тихонько кивнуть в ответ, так как перед моими глазами маячил могильный камень.
- Не уберег душу людскую? - вопрошал с небес громовой голос.
Я в ответ еле слышно прошептал:
- Errare humanum est! Однако Рябинин меня расслышал.
- Что вы там на латыни про ошибки толкуете? - осведомился он.
Я перевел:
- Человеку свойственно ошибаться!
- С Корецким как раз тот случай! - снова заладил Серж свое, но взгляд своих жарких глаз от эмалевого перстня не отводил.
- Неужели вам мой перстень так понравился, что вы только на него и смотрите всю дорогу?! - поинтересовался я, окончательно придя в себя после своего мрачноватого видения.
Рябинин смутился:
- Сапфир играет красиво, огранка тонкой работы, - это он в полумраке экипажа рассмотрел. Я с трудом удержался от улыбки.
- Ой ли?
Карету снова тряхнуло, Рябинин уперся локтем мне в бок.
- У вас все хиханьки да хаханьки, - обиделся он. -Нехорошо обижать нового друга.
Я серьезно согласился:
- Нехорошо. Только в чем же обида?
- Видал я уже где-то это ваше кольцо, только вспомнить никак не могу, где именно, - Сергей
