- Мы демократы, - объявил Фаддей. - У нас нет денег, но мы единственная газета, которая не опубликовала обращение ГКЧП.
- А зря. Среди обнаженной натуры оно бы неплохо смотрелось, - пожалел Орехов.
- Это наша позиция. Мы работаем вне политики.
- Вы можете прославиться, - посулил Артамонов.
- В смысле?
- Если мы договоримся. Впервые комсомольскую газету будет издавать частная структура.
- Мы это переживем, мы демократы, у нас подвижный коллектив.
- А вы не могли бы показать Устав газеты? - попросил Орехов при очередной стыковке. - Интересно посмотреть на вас как на документ.
- Устав? - переспросил Фаддей.
- Ну да, или учредительный договор. Все равно.
- Нет вопросов, - сказал Фаддей и полез в шкаф. Оттуда хлынула лавина бутылок и заполнила комнату по колено. - Здесь, похоже, Устава нет... Помнится, я видел его в бухгалтерии. А деньги у вас есть?
- Нет. Но мы умеем их зарабатывать.
- Вы полагаете оформить отношения надолго или вам нужна временная пристежка? - полюбопытствовал Фаддей.
- Мы намерены заключить издательский договор. Лет эдак на сорок девять, - продолжил пробную дискуссию Орехов. - Все как у взрослых.
- А потом уволите всех, кто не понравится, - догадался заместитель редактора Кинолог.
- Может быть. Но такой цели мы не ставим. Наша цель, я повторюсь, сделать приличной хотя бы одну газету в регионе, - признался Артамонов.
- А что это значит - приличной?
- Ну, чтобы газету читали, чтобы рос тираж.
- Да, тираж - это наша самая больная панацея, - пожаловался фотокор Шерипо в солнцезащитных очках.
- А какой у вас тираж? - спросил Артамонов.
- Три тысячи, - сообщил зашедший на шум спортивный обозреватель Потак, который для цельности образа посещал работу в тренировочном костюме и слаксах. - Три тысячи или около того, - повторил он.
- Вы нас неправильно дезинформируете, - поправил его Орехов, - тираж у вас меньше. Это число, близкое к кончине.
Переговоры велись в режиме консультаций. Период узнавания длился недолго. Пустота расчетного счета 'Смены' не замедлила сказаться на скорости взаимопонимания. Чтобы соблюсти политес, 'Ренталл' снял кабину в 'Старом чикене' и склонил коренной народ 'Смены' к неформальному общению. По такому случаю стол в подвальчике был накрыт моющейся скатертью.
Путем встреч, усиленно обставленных исходящим реквизитом, вырабатывали форму сближения. Фотокор Шерипо учуял, что из всех доброжелателей Орехов наиболее сведущ в подборе 'мази', и попросил его председательствовать на толковище.
Как потомственная ворожея, Орехов впроброс прошелся по безутешному будущему 'Смены', которое наступит, если Фаддей со товарищи не передаст газету в перспективные руки. Далее Орехов расписал, как пореформенная 'Смена' обретет вторую жизнь и с компьютерной версткой наперевес взовьется над местной прессой, потом приспустится, прижмет к груди тысячи новых подписчиков, и те, счастливые и информированные, заплачут навзрыд. Деньги от рекламы и продаж потекут рекой.
- А если договоренность с редакцией не будет достигнута, тогда... не обессудьте, - завершил безотвальную обработку Артамонов. Манера говорить у него была абразивной, а переговорные методы самые обычные - пиявки, воды, кровопускание...
Музыка в 'Старом чикене' была приглушена. Взяв тайм-аут, чтобы осмыслить предложение, 'сменщики' потягивали растворимый суп дня. Официант по первому зову обносил желающих куриными окорочками и излюбленными напитками из-под полы. От остальных посетителей 'Старого чикена' 'сменщиков' отличали вялый слог и сморщенные землистые лица, которые походили на ассорти из сухофруктов. Шерипо пил без закуси, три дня назад он объявил голодовку Фаддей мурыжил его с квартирой. Со стороны редакции переговоры велись по очереди то Кинологом, то самим Фаддеем. Решающее слово оставалось за тем из них, кто на момент ответа был в состоянии говорить, а не тщился удержать лицо над курганом трубчатых костей. Добиться от 'Смены' чего-то конкретного долго не удавалось.
- Мы хотели бы получить откат, - намекнул Кинолог.
- Сбей пепел, паренек, - притормозил его Артамонов. - Какой, к черту, откат?! Это если б вы нас покупали...
- Но хоть что-то мы должны получить лично?
- Я вижу, вы вообще поплыли! - лечил пациентов Артамонов. - Издание не ваше, оно принадлежит общественной организации!
- Но какой нам тогда смысл? - пожимал плечами Фаддей.
- Газета станет краше, - увещевал Орехов.
- А на кой ляд она нам сперлась, красивая?! - заявил Кинолог, закуривая сигарету Орехова. - Нам и такая нравится.
- Что-то у вас с дальномером неладно, не видите перспектив, продолжал окучивать Артамонов.
- А зачем они нам, перспективы?
- Логично.
- Ну вот, вы и сами с этим согласны.
- Хорошо, - сдался Артамонов. - Денег мы вам дадим, но не в руки, а на развитие.
- На развитие нам не надо, - стоял на своем Фаддей.
Дебаты шли по конусу нарастания, темы становились все круче и круче.
- Ведете себя, как необеспеченная интеллигенция, - попирал 'сменщиков' Орехов. - Ни себе, ни людям!
- Не мы же к вам пришли, - резал правду-матку Кинолог.
- Абдериты вы! - сорвался Орехов.
- Кто-кто?
- Провинциалы с ограниченными понятиями.
- Ну, это уже слишком! - Кинолог картинно привстал из-за стола.
- Это не редакция, а место компактного прозябания! - продолжал Макарон поносить пациентов. - Сидите тут, как почетные сорняки!
Если бы не смазка, дело дошло бы и до кулаков.
- Ну хорошо, а кто станет редактором? - пошел на попятную Фаддей.
- По Уставу, который мы сочиним вместе, редактор будет избираться коллективом, - терпеливо разъяснял Артамонов.
- Понятно. А кто будет распоряжаться финансами?
- Директор, которого назначит издатель.
- Ясно.
Разделить будущее с учетом интересов обеих сторон не получалось остаток зависал бесконечной десятичной дробью с нулем в периоде. Публичная контроферта 'Смены' выглядела приблизительно так: 'Давайте деньги и идите на фиг!'
Промежуточные итоги переговоров сбрасывались Варшавскому, который настраивал комплекс у себя в номере. Галка оттачивала компьютерную верстку. Рекламные блоки, над которыми она корпела в Page Maker 4.0, выгодно отличались от надгробий, выходивших из-под рук метранпажей высокой печати.
- С консенсусом или на консенсусе? - спрашивал с порога Варшавский. - А то техника уже копытом бьет, работать хочет.
- Все никак не сподобятся, - отвечал Орехов.
- Боятся, что ли?
- Понимают, что мы сделаем чистку и полный перенаем людей, - отвечал Артамонов.
