кончится.
– А разве вы не будете переживать за Яну? – спросил я. – Разве Яна не будет переживать за вас? И за меня, если на то пошло. А я – за нее. И сколько еще мужей будут переживать за жен, а жен за мужей, любимых – друг за друга, родителей – за детей, братьев – за сестер…
Я мог еще долго продолжать перечисление различных вариантов, но Павлов жестом остановил меня:
– Да, мы все будем переживать. Но – переживать без надрыва. А в твоем случае получится так, что ты вышвырнешь Прайс из своей команды, больно ранишь ее, чем усугубишь ее переживания. Ты слишком поздно спохватился. Если ты хотел избавиться от этой девушки, то нужно было избавляться еще на Вавилоне.
– Значит, вы рекомендуете оставить ее?
– Да, таков мой совет.
– А как же тогда Вебер? Мне он нужен.
– Не вижу никаких проблем. Сделай необходимые перестановки. Простор для маневров есть. Пока у тебя только три постоянных пилота – тех шестерых, которых ты получил на время полета к Вавилону, уже распределили по другим кораблям. Сделай Прайс вторым пилотом и таким образом освободишь ее нынешнюю должность для Вебера. Хотя я назначил бы его не старшим навигатором, а первым пилотом. Но тут ты должен сам решить, не сильно ли это уязвит Дэвис.
– Не уязвит, – уверенно ответил я. – Дэвис предпочитает работу навигатора. В пути она часто менялась местами с Прайс.
– Вот и отлично. Завтра подашь рапорт о перестановках и попросишь дополнить твою команду еще двумя штатными пилотами до полного комплекта.
– Двумя? – переспросил я, совсем не удивившись. Хотя мы навербовали летчиков больше, чем рассчитывали, но и кораблей накупили предостаточно, так что дефицит кадров, уже не острый, не критический, все же остался. – На «Орионе» будет не три летные группы, а две?
– Ах да, ты еще не в курсе. По моему предложению, которое одобрил твой отец, в Звездном Флоте Ютланда введена новая структура летно-навигационных вахт, рассчитанная на чисто оборонительные действия. Распределение штатных пилотов по трем или четырем группам идеально подходит для экспедиционного режима – при межзвездных перелетах. Такой порядок принят в Астроэкспедиции и на гражданских судах; его практикуют также и в ВКС тех планет, чья военная доктрина допускает возможность ведения наступательных боевых действий с передислокацией частей флота в другие системы. Мы же не собираемся ни на кого нападать, так что нам нет смысла формировать летные группы по весьма расточительному экспедиционному принципу. Ведь при этом даже во время битвы половина пилотов будет отсиживаться в глубоком резерве – ни один корабль не может участвовать в сражении более десяти часов в сутки. Имеется в виду традиционное сражение, с интенсивным маневрированием в вакууме.
Я кивнул. Странное, на первый взгляд, обстоятельство: сверхсветовые компоненты ходовой системы корабля – вакуумные излучатели и привод Ронкетти – спокойно выдерживали недели и месяцы непрерывного полета в инсайде, но при слишком частых всплытиях и погружениях сильно «перегревались». Для излучателей основным фактором «перегрева» являлась поступавшая с бортового реактора энергия, необходимая при первом этапе погружения, когда они еще не находились в состоянии динамического равновесия с окружающей средой. Сверхсветовой привод испытывал перегрузки от постоянных переключений режимов работы – холостого, обычного и форсированного; к тому же в апертуре движение корабля было возможно только на форсаже. По этой причине большинство войн, как правило, велись посредством серии массированных атак длительностью от шести до девяти часов. Если за время такой атаки нападающая сторона не добивалась разгрома противника, ее силы отходили в глубокий космос и устраивали передышку часов на двенадцать – четырнадцать. Эта пауза позволяла «остыть» и кораблям обороняющейся стороны.
Но так происходило в обычных условиях. В нашем случае все было гораздо запутаннее – и одновременно проще. Сначала бой на подступах к системе – по одним правилам. Затем планетарная оборона – совсем по другим. Тут уже и мы лишимся возможности маневрировать в вакууме, а сражение будет продолжаться без перерыва, сколько потребуется для полной победы одной из сторон.
– Я тоже над этим задумывался, – заметил я. – На примере моего «Ориона». Три постоянных пилота, конечно, мало. Девять – необходимо при длительных полетах. А в пределах системы, действительно – для корвета хватит и шести штатных пилотов. Две группы по три человека.
– Вернее, три группы по два, – уточнил Павлов. – Штурман и навигатор. Это для несения дежурств. Если понадобится передислоцировать корабль в другое место, вызывается еще один пилот и занимает место за пультом погружения. В нештатных ситуациях экстренное погружение может произвести любой из двух дежурных пилотов. Или капитан, если он на мостике. Или старший помощник. В боевой обстановке или во время учений активизируется пульт помощника штурмана, формируется основная группа из четырех пилотов, а двое оставшихся служат резервом. При планетарной обороне опять возвращаемся к схеме «три по два». По-моему, для корвета нормально.
– Совершенно согласен с вами, кэп, – ответил я. – Кстати, вы, случайно, не знаете, на кого я могу рассчитывать в пополнение моей летной команды?
– А ты сам посуди, кого тебе могут дать. Ты берешь первым пилотом Вебера – классного профессионала. Купер и Дэвис у тебя довольно опытные летчики, Прайс тоже ничего, да и Элис уже поднабралась опыта. Поэтому с большой долей вероятности я могу спрогнозировать, что две оставшиеся вакансии займут молодые мичманы, только что прошедшие полугодичную стажировку. Это не пугает тебя?
Я пожал плечами:
– С какой стати? Ведь я сам не так давно окончил колледж. Определю ребят в пары к опытным пилотам – Дэвис и Веберу. Под их руководством… – Тут я осекся, сообразив, что таким образом третью пару составят Элис и Кортни, чего мне совсем не хотелось. – Впрочем, нет. Вебер эриданец, а новичкам будет легче сработаться с соотечественниками – Дэвис и Прайс.
– Только ли в этом причина? – спросил Павлов, мигом раскусив меня.
Я покраснел.
– А Вебер с Элис составят Первую группу, – объяснил я, словно оправдываясь. – По правилам, она должна быть самой сильной.
Павлов усмехнулся:
– Ладно, аргумент убедительный. Между прочим, Александр, ты можешь не стесняться и смело готовить представление о производстве Элис в суб-лейтенантское звание. Мичманы в ютландском флоте – это те пилоты, кто еще не набрал шестисот часов летной вахты на штатных постах. А у Элис, считая полтора месяца на «Марианне» и четыре – на «Орионе», получается свыше тысячи двухсот часов чистого летного времени.
– Спасибо за совет, – благодарно сказал я. – Меня уже посещала эта мысль, но я боялся, что… ну, что это воспримут как протекционизм.
– Никакого протекционизма, – заверил меня Павлов. – Элис хороший пилот, я горжусь ею. Тобой я тоже горжусь, но в твоем профессиональном росте я не чувствую своей заслуги. Ты поступил к нам уже зрелым летчиком и не нуждался ни в каком обучении. А вот с Элис и мне, и Томассону, и Яне пришлось поработать. И я рад, что наши усилия не пропали даром. Элис умна, талантлива, сообразительна, у нее сильно развита интуиция. А что еще немаловажно – она спокойна, собрана, уравновешена и уверена в себе. Редкие качества для девушки с таким непростым детством.
– О чем вы? – спросил я. Павлов был удивлен:
– Она тебе не рассказывала? Вот это плохо. Поступая в колледж, а потом и в Астроэкспедицию, Элис представила все документы, ничего не скрывая о себе. – Он помолчал, видимо, взвешивая в уме все «за» и «против». – В ваших семейных отношениях это ваше личное дело, но как ее командир ты обязан все знать. Я распоряжусь, чтобы тебе переслали копии ее документов – перед вашим отлетом на Вавилон этого не сделали из-за большой спешки, ведь Элис зачислили в команду чуть ли не в последнюю минуту. А вкратце суть такова: в пятнадцатилетнем возрасте она проходила курс психологической реабилитации. У нее были… ну, некоторые проблемы с отцом.
