рем катится по лестнице… Прибегает. Зевает четыре
часа. Вылетает в обед. Убивается в трамвае. За полчаса
обегает столовую и магазин. Прибегает — зевает четы-
ре часа…
Главное — числиться! Как, ты нигде не числишься?
Бегом в архив, в управление, в снабжение. Зачислил-
ся—и все. Сиди. И тысяча человек сидит и смотрит на
бумагу. А один работает. А если оставить одного, куда
тысяча пойдет? А безработицы быть не должно… Так,
может быть, их хотя бы испугать?.. Мол, если они бу-
дут валять дурака, их, мол, выбросят на улицу… На са-
мом деле не выбрасывать, но хоть напугать… а?
Спрос — сбыт
Я люблю заснуть и проснуться среди запасов. Весь
в продуктах. Хоть какое-то спокойствие на какое-то
время.
А кто знал, что уксус будет, а исчезнет горчица? Ну
кто? Есть у нас в доме хиромантка, так она все о любви,
а когда просишь раскинуть насчет продуктов, неверные
сведения дает.
Мы в одном месте ажиотаж взвинтили, касторки на-
брали и валидола. А он есть и есть. А, наоборот, исчез-
ли от головной боли тройчатки-пятерчатки и вот эти…
противники детей из аптек исчезли.
Только я набрал слабительного, как исчезла туа-
летная бумага. Ну, без нее можно обойтись. Я как
запорного принял, так в прекрасном настроении на-
хожусь. Вторую неделю. Только салфеткой рот обо-
трешь.
Правда, сами салфетки… Ну, скажи! Ну кто ожидал…
Стали культурно так рты обтирать, носы промакивать
и втянулись. А я так скажу: все начали рты обтирать,
а на всех рассчитано не было, только на тонкий слой
интеллигенции. Или пятерчатка. У всех сразу как
схватила голова, видимо, все об одном и том подума-
ли. Или на горчицу налетели… Видимо, что-то слад-
кое съели.
Но тяжелое это дело, в жизни не догадаешься, что
завтра пропадет. Потому что, если бы догадывались,
что завтра пропадет, все б сегодня бросились и сего-
дня бы пропало. А так никто не ожидает, все спокой-
но прохаживаются…
И вдруг кто-то первый вскочил, выскочил и все
забегали-забегали, родных задергали… А этого уже
нет ни в Москве, ни в Воронеже, ибо здесь очень важ-
на одновременность, чтоб не создавать очередей. Во
всех городах сразу нет и всюду — тишина. Я удивля-
юсь людям. Ходят, щупают кастрюли и не берут.
Утюги стоят — бери, один есть, второй бери. Второй
есть — третий бери. У меня в доме все по два, по четы-
ре… Дверь нельзя открыть, кастрюли на голову падают,
мука сыплется, постное масло из постели вытекает, за-
то месяц могу автономно сидеть, как в подводной лод-
ке, без выхода на поверхность.
Все знаю. Изучение покупательского спроса?! Да
как можно изучить спрос, если спрос сам мечется как
угорелый, изучает сбыт. Потому что сбыт о завтраш-
нем дне не думает, а спрос у себя в квартире аж блед-
ный сидит.
Каждый день…
Каждый день…
А вообще у нас есть все, но не везде…
Не всегда…
И в недостаточном количестве.
Скажи им, что ты Витя
— Если спросят, как зовут, скажешь: Витя. Фами-
лия? Скажешь: Ильченко. Где живешь? Говори в гос-
тинице «Киевской», в № 515. А кто это с вами малень-
кий? Ну, говори, скажем, Кац. А чьи это вещи слева?
Говори: мои. А это чьи вещи справа? Говори: его. А как
вы попали на пятый этаж? Скажи: лифтом. А ключ?
Скажи: попросил у администратора, и мне дали. Все
запомнил?
— Все!.. Только непонятно зачем. Я же действитель-
но Витя, моя фамилия Ильченко. Живу с Кацем на пя-
том этаже…
— А это чьи вещи?
— Мои.
— А эти?
— Его.
— Умница. Так и отвечай, если спросят.
— Зачем же так отвечать. Это действительно мои
вещи.
— А эти?
— Его.
— Запомнил?
— Чего тут запоминать? Это действительно его вещи.
— Правильно.
— А фамилия его как?
