ни двинулись, этот запах усиливался. Сзади поляну закрывала каменная стена, туда хода не было.
Они еще не знали, что окружены, взяты в кольцо. Два лесника - справа и слева, а повешенный на дереве рюкзак Бережного - напротив, за ущельем. От него тоже шел беспокоящий запах.
Этим ущельем 'Сто тринадцать медведей' уже в темноте пробрался домой, за охотниками.
- Дело сделано, - запыхавшись, сказал он, ввалившись в охотничий дом среди ночи. - Надо идтить, мужики.
- Кто там? - недоверчиво спросил снабженец. - Поросята? Тетеревок? Пойдем по большому зверю, не иначе.
- Хотите верьте, хотите нет, но такого красюка-оленя я еще не видывал, - с непритворным волнением заявил Бережной, совсем запамятовав, что очень недавно этот красавец стоял на поляне перед семеновским домом, и он разглядывал его в бинокль. А может, ему просто хотелось приукрасить свой охотничий подвиг, и он продолжал: - Рога - во! По метру. Отростков не сосчитать. А сам что скаковая лошадь. Не зверь - статуя!
Капустин оробел. Он не ожидал, что Бережной так буквально исполнит его указание. Гости одобрительно зашумели, а он молчал. Дело выходит серьезное. В случае чего трудно будет оправдать отстрел оленя-рогача, тем более перед осенним гоном.
Пока он размышлял, гости дружно одевались, так же дружно подавляли зевоту. Даже грузный снабженец оставил свой язвительный тон и сосредоточенно набивал карманы патронами.
Капустин мог бы сейчас наложить запрет на охоту. Еще не поздно. Сказать, что нельзя, - и все. Но как он после этого будет выглядеть перед гостями? Засмеют. Надо же было так неосторожно бухнуть вчера!..
Его нерешительность заметили. Дядя Алеха присел рядом и зашептал, заговорщически оглядываясь по сторонам:
- Посажу вас супротив этого самого красавца, и погонят его наши ребята на вас, товарищ начальник. Редкое удовольствие получится. Ежели оленью голову с такими рогами хорошо выделать да преподнести какому ни на есть большому человеку, просияет и вовек не забудет. На украшение квартиры или там залы каковой...
А что, это мысль! Льстивый дядя Алеха угодил, как говорится, в самое яблочко. Капустин неуверенно улыбнулся. Да, отличная мысль! Если действительно редкостные рога, то почему не рискнуть? А потом преподнести Пахтану подарок. Он ему семь смертных грехов простит за такое подношение.
- А ежели что, - тихонько произнес Бережной, - составим документ, что был тот олень с перебитой ногой, потому мы его и прикончили.
- Журавля в небе делим, - засмеялся Капустин, окончательно повеселев. Вот и выход из положения.
- Какого журавля? - не понял Бережной.
- Олень-то еще бегает, не стрелян - не взят, а ты уже своим его считаешь, рога на стенке видишь.
- Дак он, можно сказать, в кармане, рогач-то. Ребята караулят его, ни в жисть не упустят.
- Пошли, что ли, шептуны, - сказал снабженец. - Руки чешутся.
- Сейчас потешитесь, айдате за мной! - Дядя Алеха вскочил.
Шли гуськом в зыбкой темноте, спотыкались на каменистой тропе, вполголоса чертыхались и уже через полчаса стали спрашивать, скоро ли...
- Скоро, скоро, - не оборачиваясь, отвечал дядя Алеха, а про себя думал, что таким охотничкам надо пригонять дичь прямо к дому, чтобы они с парадного крылечка, не подымая зада от мягкого креслица...
Небольшую передышку Бережной сделал только перед самой поляной, метров за семьсот от стада. Начало тихо светать.
- Вот так, - скомандовал он. - Три потайки сделаем, там, там и там. Он показал на смутно синеющий склон. - Сам вас разведу и усажу, а дальше по обстоятельствам. Кому повезет, кому нет - не взыщите. Оленей погоним чуток вниз, они пойдут не круто, наискосок уходить будут, понятно? Не зевайте.
- Бить только рогача. - Капустин слегка повысил голос. - Ланок запрещено, молодняк тоже. На этот счет закон строгий...
Охотники переглянулись. Их лица смутно белели в предрассветье. Напоминание в одно ухо влетело, в другое вылетело. На войне как на войне.
- Обождите здесь, - сказал дядя Алеха Капустину и повел двух гостей вправо, где над густым орешником темнели головки огромных камней. С них поляна просматривалась более чем наполовину. Она была пуста. Сизая от росы трава делала ее в этот час похожей на застывшее сонное озеро.
Остальных он увел на взгорье слева от поляны. Там навстречу им из леса тихо вышел второй лесник. В брезентовом плаще с островерхим капюшоном он выглядел хмурым лесным бродягой.
- На месте? - спросил дядя Алеха.
- Куда же им деваться? Спят. Скоро выйдут на луг, вот только развиднеется.
Вернувшись к Капустину, 'Сто тринадцать медведей' хорошенько огляделся и, наметив впереди плоское возвышение, удовлетворенно кивнул:
- Вон туда...
Капустин забрался на камень, подтянул за собой винтовку.
- Ветки закрывают, - пробормотал он.
- А мы их проредим. - Бережной прошел вперед, срезал часть веток. - А другие оставим, товарищ начальник, для укрытия.
- Сам где будешь?
- Туточки, рядом с вами, только внизу. Вдвоем не проглядим.
И все стихло вокруг поляны. Небо синело, наливалось светом. Капустин поднял бинокль и тотчас увидел стадо. Белесые тени отделились от густой стены кустарника, на темном фоне листвы более отчетливо рисовались безрогие ланки и подростки. Рогач стоял сзади, возвышаясь над стадом. Да, кажется, лесник не преувеличивал. Экземплярчик поистине редкостный.
Сердце у Капустина забилось часто-часто, он раза три глубоко вздохнул, чтобы унять его, и придвинул винтовку под руку. Отсюда до оленей метров пятьсот. Если они побегут на него, можно подпустить метров на сто полтораста, и тогда... Мгновенный страх похолодил ему ноги: стрелять по оленю - преступление. Но он отогнал угрызения совести. В самом деле, чего бояться? Разве он не вправе? И вообще рассуждать и думать нужно было, когда приглашал на 'королевскую охоту', как выразился в первом разговоре с друзьями. Теперь ничего уже не изменишь.
6
Давно в заповедном лесу не собиралось столько вооруженных людей!
На рассвете около поляны все стихло. И тогда на подходе к поляне послышались осторожные шаги одинокого человека, который всю дорогу ловил впереди себя шорохи движения, глухие голоса, звяканье металла - и вдруг у самой поляны потерял ориентир. Сколько ни вслушивался, все напрасно. Настороженная предрассветная тишина. Петро Маркович остановился, но тут же догадался, что браконьеры пришли на место и затаились. Где их сыскать, чтобы вовремя схватить за руку?
Он свернул с тропы, поднялся на противоположный склон и оттуда стал наблюдать. Вот колыхнулась ветка, белесая изнанка листа указала, что под кустом кто-то есть. Вон еще взбугрилось что-то темное на плоском камне. Кажется, спина лежащего человека.
Семенов заторопился. К дьяволу осторожность! Все эти сложные ходы с разведкой, с ожиданием Котенко, учителя и других верховых показались ему лишними. Сейчас нужно только одно - предотвратить убийство, иначе будет поздно. Убитых зверей не вернешь, значит, нужно до выстрелов действовать решительно и скоро. Улики? А разве присутствие вооруженных людей в заповеднике - недостаточная улика?!
Петро Маркович торопливо спустился с высотки и, клацнув затвором, уже не таясь, пошел туда, где колыхались потревоженные ветки. Он не сделал и сотни шагов, как до слуха его донеслись звуки, которые ни с чем не спутаешь: чиркнул металл о камень, звякнуло стремя, послышался скрежет кованого копыта. Едут долгожданные.
Лесник изменил направление и вышел на тропу. Архыз рвался, он чуял чужих.
- Здесь они? - тихо спросил зоолог, сползая с седла.
