– Вы являетесь младшим напарником Санк-Марса, и вам надлежит докладывать о любых нарушениях полученных им указаний. Иначе вы отправитесь патрулировать улицы гораздо быстрее, чем произнесете «Джеки Робинсон».
Санк-Марс хотел его спросить, что он знает о Джеки Робинсоне, который начинал свою профессиональную бейсбольную карьеру как чернокожий в бейсбольной лиге белых в Монреале, но вовремя одумался.
Мэтерз лишь ответил:
– Так точно.
– И еще одно, – продолжал Бобьен. – Как руководитель операции я отстраняю вас обоих от любого дальнейшего в ней участия. Ваше участие до настоящего времени получило должную оценку, но вам обоим следует напомнить, что значит должностная субординация. Санк-Марс, вы свободны.
Мужчины переглянулись.
Реми Трамбле выключил магнитофон.
– Мы закончили. Напоминаю, что все здесь сказанное должно остаться в этих стенах.
Довольный Андре Лапьер подхватил регистрационный журнал.
– Тебе надо будет проверить, кто еще был на борту корабля в тот день.
– Это мое дело, Эмиль, – сказал Лапьер и первым направился к выходу. Санк-Марс оставался сидеть, а Мэтерз стоял рядом, как будто ждал указаний. В кабинете царило молчание.
В конце концов Мэтерз высказал вслух очевидное, хотя и не был в этом до конца уверен.
– Я так думаю, нас от этого дела отстранили.
– Неужели? – переспросил Санк-Марс.
– Эмиль… – собрался было возразить Мэтерз, но продолжать не решился.
Санк-Марс встал, обошел подчиненного и шепнул напарнику на ухо:
– Только в этих стенах.
Он резко выпрямился, какое-то время решительно шагал по кабинету, потом снова остановился рядом с Мэтерзом. Его душила ярость.
– С нами, Билл, в этой комнате считались, так что не давай им себя запугать. Мне и не такое приходилось выдерживать, как то, что ты сейчас здесь видел. Вот почему они решили провести неформальное совещание! Вот почему они настаивали на том, чтобы все оставалось в этих стенах! Потому что при официальном расследовании они выдали бы себя перед теми, у кого в этом управлении реальная власть. Они знают это, и я это знаю. Теперь и ты это знаешь – и это справедливо.
Он опять стал мерить комнату шагами. Мэтерз почти физически ощущал гнев напарника.
– Я получал информацию, Билл. Первоклассные сведения, именно то, что надо. Я проводил аресты торговцев живым товаром, которые отсылали девушек в другие страны, раскрывал азиатские связи поставки девушек к нам. Накрывал банды угонщиков, торговцев наркотиками, воров, которые крали ювелирные побрякушки, и всех их сажали. Почему? Потому что у меня звонил телефон. Мне оставалось только снимать трубку и делать то, о чем меня просили. Я никогда за это не платил – ни деньгами, ни одолжениями. Я только слушал, что мне говорили, а потом брал этих ублюдков. И никогда мне не надо было расплачиваться за это вплоть до кануна Рождества.
Он снова смолк. Мэтерз ждал.
– Моя информация стоила жизни этому парню. За мою работу Акоп расплатился жизнью. А эта цена больше, чем любая, на которую я мог бы согласиться. Я, должно быть, с самим дьяволом заключил сделку, которую мне надо расторгнуть. И никто мне поэтому не может говорить, что я от этого дела отстранен. Я продолжаю им заниматься, потому что сам в него вовлечен.
Мэтерз сделал все, что мог, чтобы утешить Санк-Марса. Он старался говорить как можно спокойнее.
– Это не ваша вина, Эмиль. Кто смог бы устоять против такой информации? Она же просто бесценна. И разве у вас был выбор? Вы не могли оставить без внимания такие серьезные наводки.
– Я эту информацию использовал, а мальчик погиб. Ну, ладно, я с этим смирился. Но ведь кто-то парнишку в это дело втравил, кто-то его вел. А кто это был – я не знаю. Я его называю своим источником. Между нами говоря, его кличка – Наездник. Не он, конечно, убил парнишку, но он несет ответственность за то, что втянул его в это дело, и потому должен отвечать за то, что мальчика убили. Вот на него-то я и охочусь, Билл. Я в это дело влез по уши, и никто, понимаешь, никто меня в этом не переубедит. Если не хочешь быть в нем моим напарником, скажи об этом сейчас.
– Я – с вами, – просто сказал Мэтерз. – Я из кожи вон лез, чтобы мне выпал шанс работать с вами, и теперь, Эмиль, я не собираюсь отступаться. Это для меня шанс доказать себе, что я на что-то способен. Я ненавижу, когда ко мне относятся как к английскому сосунку, который до смерти рад, что его не отправили в дорожную полицию. Я неплохой полицейский. Но я – англичанин, я молод и выгляжу как тренер по плаванию. Кое-кто держит меня за наивного идиота, который ни за что не рискнет уйти за флажки. Ну что ж, дайте мне повод, дайте мне убедительный повод и посмотрите, что из этого получится. Я – ваш напарник.
Санк-Марс сел рядом с ним и глубоко вздохнул.
– Честно говоря, – признался он, – я не знаю, с чего начать. Понятия не имею, что это за тип, и как выйти на него – ума не приложу.
– Да вы прекрасно это знаете, – вырвалось у Мэтерза.
– Что ты сказал?
– Вы
Санк-Марс бросил пристальный взгляд на сотрудника и коснулся своего впечатляющего носа.
– Пожалуй, эта мысль не лишена оснований, – заметил он.
– Он связывался с вами в самое последнее время, уже после убийства? – спросил Мэтерз.
– Сегодня рано утром, – признался Санк-Марс.
– И что?
– Передал мне что-то вроде шифровки:
Мэтерз понимающе кивнул.
– Потому мы облаву и устроили.
– Облаву! – усмехнулся Санк-Марс. – Это была так, прогулка.
– Слова здесь роли не играют. Как бы то ни было, вас туда заманили.
– Билл, – сказал Санк-Марс, повернувшись к напарнику и легонько коснувшись указательным пальцем его запястья, – послушай меня. Я вот чего боюсь. Наездник – кто бы он ни был и к чему бы ни стремился – пытался внедрить к «Ангелам ада» своего агента. Им стал Акоп Артинян. Теперь он мертв. Кто бы ни был мой информатор, чьи бы интересы он ни представлял, у меня нет никаких оснований полагать, что он на этом угомонится. Я считаю, что он попытается внедрить к «Ангелам» кого-нибудь еще. А если и это не сработает, он будет искать новую жертву. Вероятная продолжительность жизни крота у байкеров очень мала, а смерть его, скорее всего, будет жуткой. Акопа Артиняна сначала страшно пытали, потом убили. Кто бы ни стал ему заменой, я все сделаю, чтобы его защитить. Мне совсем не светит, чтобы на моей совести была еще одна загубленная молодая жизнь. Кем бы ни был следующий, он не должен умереть. Работа у нас такая. Теперь ты понимаешь, почему мы не можем отказаться от этого дела? Это не блажь моя, Не прихоть. Оно не терпит отлагательств, и мы не вправе его бросать.
Мэтерз взглянул в глаза напарника и чуть заметно кивнул в знак согласия.
– Ясно. В этой связи я бы хотел вам задать только один вопрос. У меня на руках жена и ребенок. Как быть с Бобьеном и Лапьером?
– Этот вопрос я решу. С этими парнями я как-нибудь сам разберусь, их дни уже сочтены. – Санк-Марс слегка улыбнулся. – Об этом я тебе только в этих стенах говорю. Запомни это, Билл.
– Так точно, сэр, – тихо ответил Мэтерз.
Джулия Мардик торопливо протопала по снегу к ночному клубу «Мажестик», чтобы
