– Мистер Боддеккер?
– Скажи ей, я ушел.
– Прошу прощения. Вы хотите, чтобы я солгал ей, мистер Боддеккер?
– Ты просто программа, – рявкнул я. – Ты делаешь то, что я тебе велю – у тебя просто нет выбора. – Я подождал, пока затихнет эхо моего голоса. – Кроме того, я ухожу. Сию секунду.
– Хорошо, сэр.
Феррет со щелчком отключился.
– Тяжелые времена, Боддеккер?
Я обернулся. В дверях офиса стоял Депп. Я покачал головой.
– Нет. У нас, кажется, остались какие-то незаконченные дела?
– Ну… да, – сказал Депп. – У меня.
Я наклонился вперед и оперся локтями о стол.
– Тебя явно что-то терзало. Что именно?
Он сглотнул.
– Я ухожу. – Он на миг прикусил губу. – Из компании, не из группы. Прости, раньше я никак не мог собраться с духом, чтобы сказать. Сегодняшняя встреча только все подтвердила, и мне стало гораздо легче это сделать. Понимаю, что приходится резать напрямик, но у меня нет иного выбора – не то я так и останусь тут до скончания века, сочиняя дурацкие песенки для Дьяволов.
– Мне будет тебя не хватать, – сказал я.
– И ты не станешь меня отговаривать? – В его голосе звучало разочарование.
– Не могу. Я был бы еще большим лицемером, чем есть на самом деле, попробуй тебя удержать. Собственно, я восхищаюсь, что тебе хватило мужества на то, о чем я могу только мечтать.
– Я очень много думал об этом. И понял, что вся эта возня с Дьяволами меня жутко достала. Я имею в виду: кто сошел с ума – я, все агентство или весь мир разом, коли на то пошло? В смысле, Боддеккер, это же стиральный порошок. Просто стиральный порошок, который продает шайка преступников.
– Возможно, ты единственный нормальный человек здесь, раз уходишь.
– Я и Бэйнбридж, – покачал Орловой Депп. – Ну не смешно ли?
– Хотел бы и я так уйти, – произнес я.
– Короче, у меня есть друг в Тасконе, режиссер. Сейчас снимает первую свою работу, документальный фильм, и ему нужно музыкальное сопровождение. Он вышлет мне касси, а я набросаю что-нибудь дома, у себя в студии. Он надеется, этот фильм откроет ему дорогу вперед, а тогда он хочет, чтобы я писал музыку и к его новым вещам. Кто знает, может, я смогу работать и g другими режиссерами.
– Просто здорово! – Я кивнул и улыбнулся. – Держи меня в курсе. Мне бы хотелось услышать что-нибудь из твоих творений.
– Обязательно.
Депп все стоял в дверях, не желая уходить, как и я не желал официально прощаться с ним.
– Знаешь, в Пембрук-Холле со мной хорошо обращались.
– Знаю, – сказал я. – Со мной тоже.
– Просто дело дошло до точки, когда игра уже не стоит свеч. В смысле, всякие премии, которыми нас держат, на Рождество или еще там на что… Мне они не нужны. Это кровавые деньги.
Я кивнул.
– Боддеккер, как ты считаешь, я правильно поступаю? В смысле, я столько терзался. Ты ведь не думаешь, что я рехнулся, правда? Ухожу от денег, от надежности…
– Ты поступаешь правильно, Депп. Хотел бы и я иметь столь же твердые взгляды.
Настала его очередь кивать.
– Спасибо. Мне хотелось это услышать.
Я поднялся и протянул ему руку. Он лихорадочно схватил ее, и мы обменялись рукопожатием.
– А теперь тебе лучше уйти, пока мы оба с тобой в окошко не выбросились.
Он слабо засмеялся.
– Да. Спасибо за все, Боддеккер.
– Я бы пожелал тебе удачи, но я не верю в нее. Мы сами творим свое будущее, Депп. Ты поступаешь правильно.
– Да. Ну, пока.
Он повернулся и ушел, и я больше ничего не скат зал. Просто выждал, пока он не скроется в конце коридора, а потом потушил свет и направился к лифтам.
Со времен появления Дьяволов в «Еженощном шоу» у выхода из здания постоянно царило такое столпотворение, что оно уже воспринималось всего лишь с легким неудовольствием, как гул толпы в час пик в подземке. Но сегодня, выходя из лифта, я внимательнее вгляделся в людское месиво, блокирующее поток транспорта и превращающее приход и уход в ежедневное испытание. Там были молоденькие девушки, размахивающие плюшевыми мишками и лифчикам», – они выкололи на теле кровоточащие сердечки с портретами своего любимого Дьявола. Стоило кому-нибудь появиться в вестибюле, девчонки разражались пронзительными криками.
Еще там толпились легионы «Теч-бойз». Многие из них накопили достаточно карманных денег или ограбили достаточно стариков, чтобы купить слейты плакатного формата, и заполняли их отчаянными и жалостными мольбами, тщась приобщиться к этому странному феномену. «Наймите и меня!» – гласил один плакат «Хочу стать следующим Дьяволом!» – взывал другой. Третьи пытались заполнить мерещащуюся им брешь. Самые проникновенные попытки звучали так: «Я – ваш новый пятый» или «Я тоже играю на саксе!».
Но более всего удивляло присутствие в этой толпе взрослых. Почтенные матроны, пышные груди которых так и рвались из-под футболочек с надписью «Начисть и МЕНЯ, Ферман!», распевали «Роботеткой тебе стану», едва кто-либо появлялся у дверей агентства. Мужчины, вырядившиеся в полное облачение Дьяволов – армейские склады в два счета избавились от завалявшегося обмундирования времен Норвежской войны; так что теперь изысканные кутюрье шили дорогие бронекуртки для избранных, – вздымали кулаки в воинственном салюте и призывали Фермана повести их на ненавистных немцев. Удивительное зрелище. И жуткое.
– Думаете рискнуть? – поинтересовался кто-то из охранников.
Я пожал плечами.
– Надо же мне как-то выйти. Не говорите им, кто я такой.
– Они и сами без труда это вычислят, мистер Би.
Охранник подозвал второго, они натянули шлемы и взяли фибергласовые щиты.
– Знаете, – философски заметил страж, – я стою тут день-деньской, гляжу на этих людей; вот мне и подумалось. Кабы мы вырыли перед домом яму побольше, да подождали, пока весь этот сброд ее наполнит, желая увидеть своих героев, а потом вызвали бы пару бульдозеров, да и закопали бы все к чертям собачьим – сколько бы мировых проблем разом решили, а, мистер Би? Я улыбнулся уголком губ.
– По-моему, лучше начать с того, чтобы скинуть в эту самую яму Фермана с его парнями – с самой крыши.
Охранник засмеялся.
– Да, как у Гаммельнского Крысолова.
Его прервал возмущенный вопль с другого конца вестибюля.
– Не след вам так говорить, мистер Боддеккер! Я оглянулся на источник шума.
– Я имею в виду, ведь это вы создали их, а они принесли вам славу, верно?
Это оказался Весельчак. Он шел ко мне, укоряюще грозя пальцем. А когда подошел чуть поближе, я разглядел его свитер. Карикатура с изображением президента Барра, привязанного к крышке письменного стола в Овальном кабинете. А Ферман с дружками стояли, попирая его ногами – совсем как попирали ногами дублера покойного Ранча Ле Роя. А поверх шла 3D-надпись светящейся краской: «Дьявалы впиред!».
Я прикрыл лицо рукой, но было уже поздно. Весельчак мгновенно заметил, как я огорчен.
– Мистер Боддеккер? Что случилось? Я опустил руку.
– Ты сам это рисовал?
