– Ферман, – произнес я, – неужели ты и вправду считаешь, что после окончания «наноклиновской» кампании тебя выбросят на улицу?
– Мне кажется, мальчик рассуждает вполне логично, – сказал Левин. – Поэтому нам надлежит позаботиться, чтобы он не испытывал неуверенности в завтрашнем дне.
– Мы же дали ему все, что только душе угодно, – начал Спеннер.
– Так всем куда лучше, – подхватил Финней. – И ему, и нам, и «Наноклину»…
– А я не согласен… – заявил было я.
– Дайте мальчику высказаться, – прервал всех Левин. – Так что ты думаешь о мистере Замзе, сынок?
– Да вы что, сами не видите? – презрительно фыркнул Ферман. – Допустим, Джимми Джаз был самым смазливым из нас – но не настолько же. Этот парень, которого вы выбрали… Я, конечно, понимаю, по каким именно причинам вы его выбрали, Боддеккер мне объяснял. Но ведь кроме смазливой физиономии, у него ничего нет. Его лучший друг – это зеркало. По моим меркам, так он куда хуже нас всех.
Левин кивнул и обвел остальных собравшихся взглядом.
– Если мы можем пойти на какие-то уступки, чтобы облегчить утверждение кандидатуры мистера Замзы, давайте же уступим. – Он повернулся к Ферману. – Что скажешь?
– Если он хочет стать Дьяволом, пусть сделает то, что должен сделать каждый, кто становится настоящим членом банды. – Он чуть-чуть помолчал, внимательно ожидая, как я прореагирую. – Надо устроить для него уличное барбекю.
– О нет! – Я немало порадовал Фермана, видимо, не обманув его ожиданий.
– Звучит вполне безобидно, – пожал плечами Левин.
– Нет! – воскликнул я. – Вы просто не представляете…
– Он должен одолеть заклятого врага Дьяволов в честном поединке, – сказал Ферман. – А потом мы это отпразднуем.
– Под «одолеть» подразумевается «убить»? – уточнила Харрис.
Ферман расхохотался.
– Нет! Одно из правил уличного барбекю – чтобы жертва осталась жива.
– Жертва? – переспросила Дансигер.
– Он имеет в виду «противник», – поспешил ответить Финней.
– Вы считаете, нам надо посетить это мероприятие? – спросил Спеннер.
– Нууу, – начал увиливать Ферман, – вообще-то это дело сугубо закрытое…
– Боддеккер же один раз на нем присутствовал, – напомнил Финней.
Ферман притворился, будто обдумывает эти слова.
– Ну ладно! Почему бы и нет? Тогда скажите этому Замзе, что он принят, а мы с ребятами все подготовим.
– Постойте… – начал я.
– У меня родилась чудесная идея, – вдруг произнес Левин. – Почему бы нам не захватить с собой Фредди Маранца, чтобы он заснял этот очаровательный ритуал? Мы могли бы использовать запись для следующего «наноклиновского» ролика.
Раздался общий вздох.
– Гениально!
И комната потонула в аплодисментах, напрочь заглушивших мои протесты.
– Значит, я сообщу мистеру Замзе, что он выбран на роль нового Дьявола, – подытожил Финней.
– Постойте! – закричал я, размахивая руками. Безрезультатно. Мне казалось, я вдруг сделался невидимым.
– Наша находка – потеря «Страха моего», – ухмыльнулся Спеннер.
– Люди! – воззвал я. – Неужели никому не хочется узнать, в чем именно состоит это уличное барбекю?
Судя по всему, никому не хотелось. Мак-Фили из бухгалтерии уже увлекал за собой Дансигер, Харбисон и Мортонсен. Финней и Спеннер оживленно поздравляли друг друга с тем, что считали несомненной удачей, а «старики» вышли вместе с Ферманом. В конференц-зале осталась лишь Хонникер из Расчетного отдела.
– Что ты там говорил насчет уличного барбекю? – спросила она.
Увидев ее улыбку, я понял, что терпение мое иссякло. Сейчас я просто физически не мог с ней общаться.
– Скоро вернусь, – бросил я и выбежал из комнаты.
Надо найти Левина. Он прислушается к доводам разума. Когда я скажу ему, что смысл уличного барбекю вовсе не в том, чтобы созвать соседей на хот-доги из мясозаменителя и тофу-бургеры, он избавит Грега Замзу от жестокого ритуала. Только так можно спасти жизнь парню – ведь Ферман наверняка убьет его на месте, если он откажется кастрировать поверженного врага – а трюк с копчеными устрицами на сей раз никак не пройдет.
Я отыскал «старика» возле лифтов. Левин как раз прощался с Ферманом. Я выждал, пока он не двинется к своему офису, а потом выскочил наперехват из бокового коридора.
– Мистер Левин! У вас найдется минуточка свободного времени?
Он улыбнулся мне, глаза у него лукаво сверкали.
– Молодой Боддеккер! Ну конечно, сынок!
– Спасибо. Это ненадолго.
– Сколько понадобится, сынок, можешь не стесняться. Захватывающие времена настали, а?
– Во всяком случае, занятные, это точно.
Мы вместе свернули за угол и вошли в кабинет секретарши. Левин махнул ей.
– Парнишка со мной. – Когда мы вошли в его кабинет, он повернулся ко мне. – Ближе к вершине легче не становится. Помни это, сынок, – потому что ты поднимаешься со скоростью ракеты.
– Спасибо, – произнес я, когда за нами закрылась дверь. Левин подошел к столу и уселся, жестом пригласив меня тоже сесть.
– Спасибо, постою. Я совсем ненадолго.
– Я весь внимание.
Я глубоко вдохнул.
– Сэр, я слегка беспокоюсь: вдруг Грег Замза окажется не в состоянии пройти уличное барбекю?
– Почему это?
– Из-за того, что на этом самом барбекю требуется…
– Ну, в конце концов его выбрали потому, что он лучше всех годится на эту роль. Верно?
– Да, сэр, но…
– Тогда в чем проблема?
Я понял, что чересчур деликатничаю. Пора говорить открыто и напрямик.
– Сэр, дело вовсе не в талантах или квалификации мистера Замзы. Дело в самом уличном барбекю. Он может не пройти его потому, что…
– Думаешь, он не сможет одолеть противника в поединке? А мне казалось, он дока в боевых искусствах…
– Дело не в поединке, – упрямо повторил я. – Дело в барбекю. Мистер Левин, чтобы пройти официальное посвящение, Грегу Замзе придется взять нож и отрезать у своего избитого до потери сознания противника яйца. А потом поджарить их на костре и съесть. Я видел, как это происходило, видел, как это проделывал Шнобель. Только он не одолел своего противника в драке – хотя и успел подготовиться заранее. Просто Ферман вырубил того бедолагу и напустил на него Шнобеля. И вы бы и глазом моргнуть не успели, как…
Левин махнул рукой.
– Сынок, по-моему, ты распереживался из-за сущих пустяков.
– Пустяков?
– Ну конечно же. Поедание яичек входит в обряд инициации во многих культурах. В том числе и у некоторых народностей нашей страны. Веришь ли? Как-то я был на западе – то ли в Вайоминге, то ли в
