манатки и убраться восвояси. И собирался оставаться на работе ровно столько, сколько потребуется, чтобы забрать деньги, вложенные в акции. Ну и, пожалуй, слетать на цеппелине в Принстон – помахать кредитным слейтом перед носом хозяйки. Авось призадумается.
И что потом?
Я не знал. Единственное, что я знал тогда: надо спасаться от всесокрушающего притяжения Пембрук- Холла. Сегодня для меня наступили разом Четвертое июля, День Свободы и День Свободы от работы – личный день освобождения. Мой персональный Дюнкерк.
Шагая к своему офису, я старался раз и навсегда вспомнить, сохранить в себе вид этого здания, саму его атмосферу. В памяти всплыло, как я впервые пришел сюда – меня запихнули в крохотную комнатенку на тридцать первом, а я все думал, что наконец-то удача улыбнулась. Зеленый двадцатидвухлетний выпускник, только что из колледжа, я получил это место после третьего собеседования и тотчас отверг более высокооплачиваемую должность корпоративного писателя ради того, чтобы стать частицей легендарного Пембрук-Холла, приобщиться к его славе.
И вот я стал неотъемлемой частью этой легенды. Хотя и помыслить не мог, что произойдет это именно таким образом. Обычная история. Так оно всегда и бывает.
Когда я был на полдороге к офису, из конференц-зала нашей группы высунулась голова Хонникер из Расчетного отдела.
– Вот и ты! – Она лучезарно улыбнулась. – Можешь на минутку зайти?
– Я не…
Хонникер выскочила за дверь и схватила меня за руку.
– Мы все удивлялись, как это феррет тебя не предупредил. Но ты ведь еще не проверял его, да? – Она заглянула мне в глаза, подмигнула и прошептала: – Надеюсь, ты уже не хандришь? Я скучала по тебе.
– Боддеккер! – раздался из комнаты чей-то голос. За ним другой. Харбисон и Мортонсен.
– Все в порядке. – Поддавшись Хонникер, все так же настойчиво тянувшей меня, я вошел внутрь.
И остолбенел. Дансигер тоже была там. А также Хотчкисс, Бродбент, Норберт, Биглоу, Ферман, Джет и Ровер плюс Грег Замза в новехонькой «дьявольской» униформе. Он неуютно подергивал нитки на плече и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– О нет, – сорвалось у меня.
– Наконец! – сказал Хотчкисс.
– Рада вас видеть, – сказала Бродбент.
– Мы пытаемся придумать имя новому Дьяволу, – объяснила Хонникер, – и мне подумалось: тут нужна старая добрая боддеккеровская нотка.
Стол чуть не ломился от пончиков, батончиков «Мюсли» и ваз со свежими фруктами. В воздухе висел запах кофе. Искушающая атмосфера – я любил рабочие встречи за завтраком – вот только комната была забита людьми, видеть которых мне хотелось меньше всего на свете.
– Боддеккер! – вскричал Ферман, слизывая с пальцев крем. – Как я рад, что ты здесь! Я пытался втолковать этим кретинам, что нельзя вот так запросто навесить на человека кличку и считать, будто от этого он станет настоящим Дьяволом. Мне надо поглядеть, что он за птица, и выбрать что-нибудь именно для него, что ему подходит.
– А я пытался втолковать, – не остался в долгу Норберт, – что у нас нет времени на то, чтобы Ферман составлял индивидуальный психологический профиль нового члена банды.
– Прозвище должно быть коммерчески выгодным, – добавила Биглоу. – Звучать в унисон со вкусами публики.
Ферман схватил тарелку, отошел в сторону с громадным куском пирога и смачно откусил.
– Ну да, оно конечно, – с набитым ртом проговорил он. – Но поймите же, имена, которые носят мои ребята, – не просто глупые прозвища. Имя должно по-настоящему липнуть к парню, как вторая шкура. Поймите, это как укрощение, ритуал…
Замза вопросительно взглянул на Фермана:
– Ты имеешь в виду – крещение?
Ферман покачал головой.
– Меня от него уже выворачивает. Те же дурные манеры, что у Джимми Джаза.
– Ума не приложу, что плохого в прозвищах, которые мы придумали, – сказал Хотчкисс.
– Ну да! – Изо рта Фермана брызнули крошки. – Отличные прозвища – если ты старый гомик или один из Милашек.
– Вижу, обсуждение в самом разгаре, – сказал я и попытался задом выбраться из комнаты.
Хонникер из Расчетного отдела схватила меня за плечо.
– Ты должен непременно послушать эти имена. По-моему, очень даже милые. – Она повернулась к Биглоу: – Прочтите все по очереди.
Биглоу откашлялась и поглядела на экран ноутбука.
– Вонючка…
– Понимаешь, о чем я? – Ферман торопливо заглотал остатки пирога. Вокруг рта у него виднелись крошки глазури и пятна яркой начинки. – Да я бы собаку так не назвал!
– Ладно, – вздохнул Норберт. – Не самое удачное начало.
– Киллер, – зачитала Биглоу.
Ферман вытер рот рукавом.
– Ну да! Расчудесно. Эй, Грегги, ты хоть раз в жизни кого-нибудь убил, если не считать гребаных комаров?
– В детстве у меня был «Луч смерти» для муравьев, – ответил Замза, как будто этого вполне хватало.
– Штык, – продолжила Биглоу.
Ферман свистнул, точно подзывая собаку.
– Малиган.
– Мой вариант, – шепнула мне Хонникер.
– Это вроде бы ничего, – заметил Норберт.
– Только если он плохо играет в гольф, – пробурчал Хотчкисс.
– Псих.
Все присутствующие глухо заскрежетали и зловеще замахали воображаемыми ножами.
– Радик.
– Радик? – Ферман покачал головой. – А это еще что? Нервный тик или что-то в том же роде?
– Вообще-то это задумывалось как составное слово, – пояснил Норберт. – Гибрид «радикала» и «невротика».
– Скорее – «тупого» и «безмозглого», – фыркнул Ферман.
– Джек-трескун.
Ферман вытащил из вазы яблоко.
– Да. Здорово – для каких-нибудь чипсов.
– Я думала, неплохое героическое имя, – сказала Биглоу. – Мне казалось, звучит совсем как имя главного героя из комиксов.
Ферман кивнул.
– Угу. Почему бы тогда не назвать его просто Кускусным Хрустиком? Пусть они станут его личными спонсорами, раз вы и их пасете.
– Сами-то вы, насколько понимаю, ничего предложить не можете, – заявила оскорбленная в лучших чувствах Биглоу.
– О, еще как могу. Целую уйму. – Ферман одним махом откусил добрую треть яблока.
– Но ничего, что мы могли бы использовать на публике, – возразила Харбисон.
– Я не хочу, чтобы меня звали Гнойным Шанкром, – поддержал ее Замза.
– А ты заткнись! – прорычал Ферман. – Все равно ты и этого имени недостоин, жалкий бездарь.
– Да я тебе сто очков форы дам! – завопил Замза.
– Ты… ты – гребаное насекомое, вот кто! – рявкнул Ферман, швыряя в Замзу недоеденным яблоком. Тот ловко поймал его на лету и легонько замахнулся, точно готов был обойти вокруг стола и хорошенько
