пути из Вяземского котла. Конечно, слова «Вяземский котел» в его мемуарах не встречаются.
Кстати, историки считают, что 45 кавдивизия входила в «группу Лукина». Однако начальник штаба 45 -й кавдивизии о такой «группе» ничего не знает. Это еще раз подтверждает, что «группы» существовали весьма условно. Все войска в Вяземском котле стихийно двигались в общем направлении на восток, к Вязьме, и дальше, к Москве. Отдельные небольшие группы или, если хотите, полуогранизованные скопища, то соединялись, то разделялись. Постоянного единого руководства в «группах», конечно же, не существовало.
Белявский оказался одним из тех, кому удалось вырваться из смертельных объятий немецких клещей. До начала «Тайфуна» 45-я кавдивизия за два месяца побывала в составе 30-й, 16-й, 22-й и 19- армий. Ставка и командование Западного фронта тасовали соединения, чтобы выправить положение, по методу известного Тришки, который таким же способом чинил свой кафтан.
Из всех известных мне военных мемуаристов только Белявскому удалось, несмотря на жесточайшую цензуру, честно и правдиво, хотя и весьма лаконично, описать то, что он испытал в Вяземском котле. Почему цензура пропустила в печать его воспоминания, я не знаю. Возможно, это произошло лишь потому, что Белявский не указывает места, где сражалась 45-я кавдивизия и ни разу не упоминает слов «Вяземский котел». Я сам не сразу понял, что автор описывает именно прорыв из Вяземского котла, а догадался об этом лишь после повторного чтения.
К сожалению, В.А Белявский редко указывает даты, он ограничивается замечаниями вроде: «прошло несколько дней...». Для тех, кто не знаком с масштабами Вяземского котла, его воспоминания могут показаться скучными. Ни подвигов, ни лозунгов, голая констатация фактов. Но если представить, что то же самое испытал в тех же местах миллион человек одновременно, что все это происходило не с одной 45-й кавдивизией, а со всеми девяносто пятью дивизиями трех фронтов, картина получится достаточно впечатляющая.
«Я прилег отдохнуть лишь часа в три утра 2 октября... Нас было всего полторы тысячи человек... Хотя от нас до переднего края было не менее 30 километров, отчетливо доносился гул канонады... Немцы начали наступление на Москву...
...Атаки фашистов следовали одна за другой... Между нашими кавполками просачивались немцы... 58 -й полк фактически ведет бой в окружении... На левый фланг 52-го кавполка выходят немецкие мото циклисты. Они... продвигаются к НП дивизии.
...В дивизии со всеми тылами теперь насчитывается не более 1200 человек.
...Восточнее города Вязьма уже находятся немецкие танки. Мы же были в 30 километрах северо- западнее его...
...Ночью поступил приказ: «...89-я стрелковая дивизия со 127-й танковой бригадой под командованием генерал-майора Ремизова прорывает кольцо окружения севернее Вязьмы. 45-я кавдивизия, действуя... во втором эшелоне, обеспечивает расширение прорыва...».
Автор воспоминаний не говорит, кто отдал такой приказ, но можно догадаться, что это приказ командующего 19-й армией генерал-лейтенанта М.Ф.Лукина, в подчинении которого в это время должна была находиться 45-я кавдивизия. Отсюда можно сделать вывод, что по меньшей мере в «группе Лукина» некоторое единое руководство имелось. И второй вывод: то ли автор мудро убрал всякие уточняющие комментарии, то ли это сделала цензура, но так или иначе, а эти мемуары без привязки к конкретным координатам, армиям, фронтам и «группам» увидели свет.
«...В дивизии теперь насчитывалось около 600 человек. У нас было несколько сорокапяточек, восемь тачанок со станковыми пулеметами... Мы формировали подразделения из выходивших в наш район бойцов, сержантов, командиров других частей и соединений... Возле Жилино мы встретили майора с бойцами.
— Мы — пятидесятая стрелковая дивизия, — сказал майор. — Нас около двухсот, есть два орудия...
…Здесь же находился командир танковой бригады генерал-майор Ремизов со своими тремя танками и полковник Корчагин, командир другой танковой бригады, у которого было несколько десятков танкистов, но ни одного танка...
...До немцев было два километра. Это расстояние цепи прошли во весь рост... Снарядом был подбит танк, который вел генерал-майор Ремизов...
...К вечеру остатки дивизии были в сборе: всего 97 человек. К нам присоединились танкисты и еще две сотни бойцов из различных частей. В лесу оказались Ремизов, Корчагин, несколько бойцов и командиров... Нас набралось около 300 человек...
...Ночью наша колонна напоролась на немцев... Нам удалось оторваться... В строю осталось не более 50 человек. С нами был генерал-майор Ремизов и полковой комиссар Соловьев...»
Этот небольшой отряд в ночь на 7 ноября прорвался через внешний фронт окружения к своим в районе Наро-Фоминска. Ровно месяц голодные, измученные, почти безоружные люди с боями пробивались к своим! 50 человек — это все, что осталось от 45-й кавдивизии, вместе с 50-й стрелковой дивизией (по мните майора с двумя сотнями бойцов?), вместе с танковой бригадой полковника Корчагина, вместе со 127 -й танковой бригадой генерала Ремизова... А было еще множество прибившихся к ним групп, отрядов и одиночек из других, погибших и оставшихся неизвестными дивизий и полков.
Реальность может быть кошмарней любых вымыслов авторов современных триллеров. Короткая, спокойная фраза: «До немцев было 2 километра. Это расстояние цепи прошли во весь рост...». В ре зультате под деревней Жилино от отряда в 600 человек осталось лишь 97. В одном только этом бою за одну только эту деревню Жилино уцелел лишь один человек из шести, пятеро его товарищей погибли.
Единственное соединение, которое более-менее организованно вырвалось из Вяземского котла – это 229 сд. Она входила в состав 20А и шла в «группе Ершакова». 10 октября 229 сд пробилась под Вязьмой через немецкий «Стальной щит», - внутренний фронт окружения. Ей удалось с боями пройти через боевые порядки немецкий войск, а затем, опять же с яростными боями, прорваться через линию фронта к своим во главе с комдивом, генерал-майором М.И Козловым, со штабом и знаменами в составе 2500 человек (17% от штатного состава – В.Ф.).
Наши жертвы в Вяземском котле неизвестны. Можно утверждать лишь одно: они огромны. Немцы объявили, что они окружили под Вязьмой 45 советских дивизий. Наши историки с негодованием отвергали это заявление. Через много десятилетий независимые исследователи подсчитали, что в Вяземском котле, не считая котла Трубчевского, оказались 37 стрелковых дивизий, 5 танковых дивизий и 1 танковая бригада. Это еще не 45 дивизий, как утверждали немцы, а всего 42 дивизии и 1 бригада, но по численности это почти полтора Сталинградских котла.
Возможно, немцы ошиблись и занизили количество окруженных советских дивизий. Я могу утверждать, что в Вяземском котле оказалась не одна танковая бригада, а как минимум три. Это 144 тбр из «группы Ракутина», 127 тбр генерал-майора Ремизова и танковая бригада полковника Корчагина, обе из «группы Лукина». А ведь профессионального исследования Вяземской трагедии по-прежнему не ведет никто. Хотя, скорее всего, такие исследования ведутся, но в тайне от нас, под прикрытием секретных грифов.
Наш народ по сей день почти ничего не знает о чудовищной Вяземской катастрофе в октябре 1941 года. По немецким данным, только пленными они захватили под Вязьмой более 668 тысяч красноармейцев и командиров Красной Армии. Немецкой точности я доверяю. Как ни убийственны для нас сообщения геббельсовского ведомства о потерях Красной Армии, в конечном итоге они почти всегда подтверждались. Наши отечественные независимые исследователи называют различное количество наших пленных в Вяземском котле – от 300 тысяч до тех же 660 тысяч. Но даже 300 тысяч только пленных – это гораздо страшнее для нас, чем Сталинград для немцев, где в плен попало всего 120 тысяч солдат и офицеров.
В этой кошмарной гекатомбе найти след моего отца уже невозможно. Если бы сразу после освобождения Смоленской области или хотя бы сразу после Победы наша власть попыталась установить истину, организовала поиск и опознание всех погибших в Вяземском котле, - тогда какой-то шанс оставался. Но советская власть тщательно скрывала истинную цену нашей победы, и никто не пытался вести такой поиск.
Конечно, похоронные команды, а точнее, местные жители под бдительным присмотром НКВД собрали трупы погибших по лесам, болотам и берегам рек. Но никто не пытался опознать эти трупы. Их просто забросали землей в оврагах, воронках, траншеях и рвах. А ведь тогда все «смертные медальоны» и записки
