военкоматы плюс 4 миллиона ополченцев – через партийные органы. В этой же книге Б.В.Соколова подсчитаны и «смертные» потери Красной Армии в войне, которые составляют 26,4 миллиона человек военнослужащих.
Так что мои дилетантские подсчеты не слишком расходятся с расчетами более серьезных и более подготовленных исследователей.
Для сравнения — немного о немецких потерях. Потери Вермахта подсчитывали мы, подсчитывали наши союзники. Их подсчитывали сами немцы и их союзники. Их подсчитывали независимые эксперты. Я приведу только немецкие сведения, ибо немецкой точности можно доверять. Правда, у немцев тоже не обошлось без разногласий и неразберихи. В последние месяцы войны и даже некоторое время после капитуляции Германии там еще шли жесточайшие бои. Однако даже в педантичной Германии точно подчитывать потери в этих последних боях практически уже никто не мог.
Разгром Франции за три недели обошелся Вермахту в 45.774 человека убитыми и 635 человек пропали без вести. В воспеваемой за всем Западе Африканской кампании с 1941 по 1943 год Вермахт потерял 12.808 человек убитыми и 90.052 человека попало в плен и пропало без вести. Итого за два с половиной года в Африке, где по мнению абсолютного большинства западных деятелей решалась судьба мира в борьбе с фашизмом, немцы потеряли всего-навсего 102. 860 человек.
Любой человек может получить все эти сведения в «мировой паутине». Там же приводятся общие потери Германии во Второй мировой войне. Точно так же известны сейчас потери немцев в каждом сражении на Восточном фронте и общие потери Вермахта в Русской кампании.
Сядьте, уважаемый читатель, понадежнее, и покрепче уцепитесь за что-то прочное, чтобы не упасть.
По немецким данным, потери Вермахта на Восточном фронте в 1941-45 гг. составляют от 2,5 до 3,1 миллиона человек.
С гневом и презрением отвергнем эти невероятные, явно фальсифицированные нашими врагами данные! Будем верить только нашим, самым правдивым в мире историкам. Но, к сожалению, о немецких потерях, как и о потерях Красной Армии они сообщают весьма скупо и отрывочно. В нашей официальной истории я не нашел сведений о потерях немцев в первый период «Тайфуна», до начала второго генерального наступления немцев на Москву, до 15 ноября. О втором генеральном наступлении немцев энциклопедия «Великая Отечественная война» сообщает: «Ценой огромных потерь в конце ноября — начале декабря противнику удалось выйти к каналу Москва-Волга...»
Какие же это огромные потери? БСЭ уточняет: «За период середина ноября — начало декабря противник потерял убитыми и ранеными 155 тысяч человек...».
Да, для Вермахта потери в 155 тысяч человек за такое короткое время более чем огромны. Это в полтора раза больше, чем за всю трехлетнюю Африканскую кампанию. Это в три с лишним раза больше, чем Вермахт потерял при разгроме Франции.
За 2,5 недели второго генерального наступления на Москву по нашим данным немцы потеряли убитыми и ранеными 155 тысяч человек. По военной статистике среднее соотношение между убитыми и ранеными – 1:3. Своих раненых немцы обязательно подбирали и лечили. Одни раненые умирали в госпиталях, другие по инвалидности оставались в тылу, третьи снова возвращались на фронт. Будем считать, что эти три категории раненых равны по численности. Таким образом, «смертных» потерь за это время у Вермахта наберется никак не больше 60 тысяч человек. Мы считаем это огромными потерями.
Военная статистика говорит, что потери наступающих и обороняющихся относятся как 3:1. Немцы наступали, мы оборонялись. Тогда по военной науке наши потери за те же 2,5 недели должны составить убитыми и ранеными 51-52 тысячи человек, а «смертные» потери – не более 20 тысяч. Пусть читатель сам прикинет наши реальные потери за это короткое время. Как говорится, комментарии излишни. Ни в БСЭ, ни в мемуарах полководцев, ни в каком официальном документе вы не найдете данных о потерях Красной Армии за тот же период, - как обо всех наших потерях в войне. Можете поверить мне, что реальная картина окажется гораздо страшнее, чем вы думаете.
Потери немцев убитыми и ранеными в 155 тысяч человек мы называем огромными. Наши же потери в Вяземском и Трубчевском котлах в начале операции «Тайфун» даже нигде не упоминаются. А ведь это – больше миллиона человек убитыми, пропавшими без вести и пленными. Причем наши пленные в немецких «концлагерях», - в битком набитых противотанковых рвах под открытым небом, - долго не жили. А пропавшие без вести – это те же убитые, о гибели которых никто ничего не может сказать, потому что свидетелей не осталось.
Об этих погибших никто никогда не вспоминает. Подумаешь, потеряли за пару недель миллион человек. И мы все с этим молчаливо соглашаемся. Никто из нас никогда не потребовал ответа у виновников таких чудовищных катастроф, и у тех, кто лишает нас права знать правду о своих родных, о цене Великой Победы нашего народа.
Мы создали скорбный мемориал в Хатыни, и это справедливо. Но в Вяземском и Трубчевском котлах погибло в десять тысяч раз больше людей, чем в Хатыни. Здесь погиб почти полностью «личный состав» трех наших фронтов, в которые входили 95 дивизий Красной Армии. Здесь погибли почти все 1.250 тысяч человек, кроме 82 тысяч, которые сумели отойти с боями до своего окружения или вырвались из смертельного котла.
Ничто не забыто, никто не забыт, – торжественно провозглашает наша власть. Всех 149 сожженных заживо жителей Хатыни мы знаем поименно. Однако фамилии абсолютного большинства погибших западнее Вязьмы солдат, сержантов и офицеров вычеркнуты из списков личного состава Красной Армии, они забыты навсегда. Официально эти защитники Родины никогда не числились в Красной Армии. Никто не знает, где тлеют их кости. 65 лет никто не знал даже, где и как погиб командарм-24, генерал-майор Ракутин, - что же говорить о рядовых?
И никто никогда всерьез не ставил вопроса о создании мемориала на месте этой страшной катастрофы. Мало того, ни в одном официальном документе вы не найдете этих слов: Вяземский котел. Не было его, - и все тут.
Боль всего народа не смягчает боли каждого отдельного человека. Скорее, наоборот, - личная боль только усиливается от сознания безмерной малости ее в стихии общего горя. Одинокий след моего отца затерялся в Вяземском котле. И мне нисколько не легче сейчас, когда я знаю, что вместе с отцом там погибло около миллиона человек. Не легче, но многократно горше.
В Вяземском котле погиб цвет московского ополчения. Ополчение Москвы летом 1941-го года формировалось из нестроевиков. Но не надо думать, что туда набирали больных, кривых, хромых, горбатых и сухоруких. Нет, в Московское ополчение записывались через парткомы и райкомы далеко не второсортные люди. Туда шли по зову патриотического сердца отставники-ветераны гражданской войны. Они уже пролили свою кровь за власть Советов, но считали своим долгом отдать сейчас и саму жизнь за свободу и независимость своей Родины.
Добровольно записывались в ополчение опытные мастера и рабочие с золотыми руками. Просились в ополчение пожилые профессора и доценты многочисленных московских ВУЗов, доктора и кандидаты наук еще более многочисленных НИИ и КБ, которые по возрасту и здоровью уже не подлежали призыву. Они откладывали на лучшее будущее незавершенные научные труды и изобретения, рукописи статей, монографий и учебников и несли свои заявления в парткомы своих предприятий и ВУЗов. Шли в ополчение молодые аспиранты и юные студенты, которых медкомиссия призывных пунктов признала негодными к строевой службе. Они перевязывали бечевкой стопки конспектов и учебников, отказывались от светлой юношеской мечты совершить переворот в науке и технике.
Все они шли в народное ополчение по высокому душевному порыву. Летом 1941-го года для них высшим долгом оказалась защита Родины от немецко-фашистских захватчиков.
Советская власть все годы своего существования делала большую ставку на такой патриотический порыв граждан и очень умело эксплуатировала его. Но она никогда не верила в искренность этого порыва и в чистоту гражданских чувств советских людей. Недаром еще в годы гражданской войны она ввела в практику Красной Армии заградительные отряды. Энтузиазм энтузиазмом, но на всякий случай в спины красноармейцев, атакующих позиции врага, настороженно смотрели пулеметные стволы свежих заградотрядов.
Точно так же наша родная Советская власть не верила в высокие патриотические чувства
