перекусить.
— Тодди откроет вам, раз солнце встало, — сказал Натан. — И, пожалуйста, попросите его послать мне еды.
— Что ты будешь делать? — спросил Кендарик.
— Снова забаррикадирую дверь. — В голосе хозяина появился оттенок страха. — Но в конце концов они все равно доберутся до меня и превратят в одного из таких же вампиров.
— Спокойно, парень, — сказал Солон. — Мы этого не допустим. С божественной помощью мы положим конец вашим неприятностям.
Джеймс и Солон отодрали доски, которыми была забита дверь, и вышли наружу. А Натан тут же начал прибивать их обратно. Кендарик посмотрел на небо.
— Что такое? — спросил Джеймс. — Дождь?
— Нет, — сказал Кендарик, — просто странно. Я выхожу в море лет двадцать, но никогда не видел такого неба.
— А что в нем странного? — удивилась Джазара. — Я ничего не вижу.
— Посмотри на восход.
Они все обернулись, и через мгновение Солон в ужасе прошептал:
— Храни нас Ишап! Что случилось с солнцем?
Солнце встало, но, хотя небо было чистым и безоблачным, солнечный свет казался тусклым, как будто еле пробивался сквозь туман.
— Магия, — сказала Джазара. Она замолчала, как будто прислушиваясь к чему-то. — В воздухе есть что-то, пьющее свет. Вчера мы этого не заметили, поскольку прибыли перед закатом. Но теперь ясно, что какие-то темные силы поглощают здесь солнечный свет.
— Кто способен на такое?
Джазара пожала плечами:
— Очень могущественное заклинание, сотворенное великим магом. Но оно должно охватывать очень большое пространство, чтобы ослабить солнечное сияние.
— Когда мы прибыли, погода показалась мне немного пасмурной, — сказал Джеймс. — Но я не заметил, были облака над скалами или нет.
— Все это неестественно, — подтвердил Кендарик. — Но для чего это нужно?
— Возможно, для того, — предположил Солон, — чтобы твари, которые бродят по ночам, могли действовать и днем?
— Не будем медлить, — сказал Джеймс. — Мы должны разыскать эту так называемую «ведьму» прямо сейчас.
Не сказав больше ни слова, Джеймс решительно зашагал в сторону Вдовьего пика.
Когда они шли по деревне, то увидели спешившего куда-то Тодди.
— Вы! — обрадовался он, заметив Джеймса и его товарищей. — Умудрились выжить ночью!
— Выживать мы действительно умеем, — улыбнулся Джеймс. — Похоже, ты куда-то торопишься?
— Дочь фермера Меррика больна, — объяснил Тодди, и его улыбка исчезла, — и он собрал у себя дома несколько человек. Мне кажется, они что-то затевают.
Джеймс взглянул на Джазару, она едва заметно кивнула. Они пошли следом за упитанным хозяином постоялого двора, который шагал настолько быстро, насколько позволял его объемистый животик.
Когда они подошли к дому фермера Меррика, то увидели полдюжины мужчин и столько же женщин, столпившихся у двери. Фермер и его жена стояли в дверном проеме.
— Мы должны что-то сделать! — послышался возмущенный голос одного из собравшихся. — Это зашло слишком далеко!
— В чем дело? — потребовал ответа Тодди, протискиваясь сквозь толпу.
— Мы собираемся разобраться с этой ведьмой, Тодди! — объявил краснолицый фермер.
— Спокойно, спокойно, — сказал староста, поднимая руки. — Давайте не будем спешить. Этот парень, — он указал на Джеймса — представитель принца, и он обо всем позаботится.
Внезапно голоса затихли, и десятки взглядов устремились на Джеймса. Тот хмуро взглянул на Тодди и сказал:
— Хорошо. Мы здесь по делу, затрагивающему интересы короны, и все, что у вас происходит, имеет значение для его высочества. Кто может рассказать мне, что случилось?
Все заговорили одновременно.
— Минутку! — Джеймс поднял руку. — Давайте по одному. — Он указал на краснолицего фермера, который агитировал остальных, когда они пришли. — Ты. Расскажи о своей беде.
— Мои коровы! — крикнул человек. Внезапно он понял, что ему больше не надо перекрикивать остальных, и понизил голос. — Мои коровы дохнут, и это все козни ведьмы. Она наслала на них проклятие.
— И еще мы теряем солнечный свет, день за днем, — крикнула женщина из толпы. — Каждое утро солнце встает все позже, а заходит все раньше. Не знаю, как объяснить, но посмотрите вокруг — что-то явно не так. Скоро у нас вообще не станет света! А вы знаете, что это означает?! — Она зарыдала.
Толпа зароптала. Джеймс поднял руку, призывая к тишине.
Фермер Меррик вышел из дверей и встал на крыльце.
— Что там ваши коровы! — в сердцах воскликнул он. — Мою дочь поразил смертельный недуг.
— Что с ней? — спросил Джеймс.
— Она проклята, — крикнула женщина со двора.
— Могу я увидеть ее? — поинтересовалась Джазара.
— Кто ты? — вопросом на вопрос ответила остающаяся в дверном проеме женщина с бледным, морщинистым лицом, очевидно жена Меррика.
— Я — личный советник принца Аруты по вопросам магии, — с достоинством сказала Джазара.
— А я — монах храма Ишапа, — добавил Солон. — Если к делу причастна темная магия, мы изгоним ее.
Женщина кивнула и жестом пригласила их зайти в маленький дом.
Внутри была всего одна комната, в стене напротив входной двери располагался очаг. Там же стояли две кровати: одна большая — очевидно, для фермера и его жены, а вторая поменьше — для дочери. На ней лежала маленькая девочка, очень бледная. Джазара опустилась на колени рядом с кроватью и приложила ладонь ко лбу ребенка.
— У нее нет лихорадки, — сказала волшебница. — Расскажите, что случилось.
— Ничего, — ответил фермер, — но она так ослабла, что не может встать с постели и приходит в сознание лишь на несколько минут, да и то не узнает нас.
— Иногда ее трясет, — добавила жена фермера.
Брат Солон присел рядом с Джазарой и осмотрел девочку.
— Что это? — он указал на амулет. — Похоже на знак Санг.
— Его дал нам отец Роуленд, — сказала женщина. — Я пошла к старой женщине у Вдовьего пика, и она дала мне оберег для исцеления ребенка. Она сказала, что великая тьма пытается забрать детей, но она постарается их защитить.
— Ларисса! — грубо оборвал ее муж. — Я запретил тебе рассказывать об этом!
— Продолжай, — сказал Джеймс женщине.
— Она пыталась защитить нашу дочь. — Ларисса посмотрела на мужа вызывающе.
— Так же, как она «защитила» сына Реми?
— Да, именно так! — женщина повернулась к Джеймсу. — Она не успела спасти сынишку Реми, однако, когда я вернулась домой и положила оберег под кровать, нашу девочку перестало трясти. Ей не стало лучше, но и ухудшение прекратилось! Потом отец Роуленд возвратился из путешествия и пришел сюда. Он молился всю прошлую ночь, и мою дочь снова начало трясти. Когда солнце встало, я могу поклясться, что он выглядел так, словно был раздражен тем, что она все еще жива! — Во взгляде женщины было отчаяние.
— Ларисса, это богохульство! — напустился на жену Меррик. — Святой отец пытался спасти ее душу.
