— Нет, не мелочи. Именно мелочи делают брак удачным или неудачным. Крошечные винтики и гаечки.
— Винтики и гаечки, — повторил он, притворно хмурясь. — Мы же говорим не о машине. Любовь делает брак удачным. Любовь и взаимопонимание.
Она еще не говорила ему о любви, но скажет, обязательно скажет.
Он взял ее за плечи, вглядываясь в лицо. Она не в настроении, подумал он. Правда, нельзя ее в этом винить. Она мало спала. По его подсчетам, ребенок будил ее трижды. По интервалам он понял, что каждый раз — для кормления. Когда по ночам девочку станут кормить из бутылочки, он сможет подменить Шейлу и дать ей выспаться.
— Это нормальный послеродовой спад настроения или я должен волноваться?
Шейла устало вздохнула. Именно это. У нее послеродовые колебания настроения. Она должна была их предвидеть.
— Да, это нормально. А вообще-то я обычно не так эмоциональна.
Ей бы следовало извиниться за свою неласковость, но она понадеялась, что сказанного достаточно.
Слейд прижал ее к себе, затем отпустил.
— Не страшно. Скоро увидимся. И с тобой тоже, умница. — Он коснулся пальцем детского носика. — Не мучай маму. Она у нас новичок.
В кухню вошла Ингрид, и Слейд поздоровался с ней.
Ингрид, закрепив волосы резинкой, похоже, была готова помочь всему миру.
— Доброе утро, мистер Поллак.
— Гарретт, — бросил Слейд через плечо с легкостью человека, не сомневающегося в своем месте под солнцем и не волнующегося за него.
Такой безмятежности я никогда не чувствовал, думал он, выходя из дома. Супружеская жизнь мне нравится. Если бы знал раньше, то не увиливал бы так долго.
Но нет. Только жизнь с Шейлой мне подходит, подумал он, садясь в машину. Даже усталая и невыспавшаяся, она сексапильнее красоток с цветных вклеек журналов для мужчин.
Кстати, надо найти пристанище для собственной коллекции.
Нажав кнопку гаража, Слейд ждал, пока дверь поднимется.
Коллекция, которую он унаследовал без ведома матери, пылилась на складе. Выбросить не позволила ностальгия. Старший кузен передал журналы и преподал несколько уроков анатомии с помощью этих наглядных пособий, когда Слейду исполнилось тринадцать лет.
Может, Сиверс оценит их. Или Сиверс, или коллекция пойдет в макулатуру, думал Слейд, заводя мотор.
В макулатуру сдавать жалко. Журналы были старыми уже тогда. Некоторым выпускам больше двадцати лет. Значит, Сиверс. Хотя картинки скромны по современным меркам, Сиверс сможет оценить коллекцию. Он любит ретро.
Насвистывая, Слейд выехал на улицу.
Ингрид принялась за уборку кухни. Слейд оставил около тостера буханку хлеба и брусок масла. Она все вернула на положенные места и улыбнулась Шейле.
— Он милый, ваш мистер Гарретт.
Шейла чуть не поправила Ингрид, что Слейд не «ее» мистер Гарретт, но вовремя осеклась. Он действительно «ее» мистер Гарретт. Она вчера подписала лицензию, которую ему удалось достать так быстро. Их брак стал официальным.
Ее охватила та же неловкость, какую она почувствовала, когда осознала, что натворила. Усилием воли Шейла подавила ее.
— Да. Очень милый. Когда хочет, — согласилась она и переключила внимание на ребенка: — Итак, принцесса, что маме съесть на завтрак, чтобы справиться со своими новыми обязанностями, а?
Шейла открыла холодильник.
— О, у вас и так полно забот. Позвольте мне приготовить вам завтрак! — воскликнула Ингрид, ласково отодвигая Шейлу.
— Я плачу тебе как няне, а не как домработнице, — напомнила Шейла.
Ингрид не уступила. Для такой кроткой на вид девушки она очень решительна, заметила Шейла.
— Я могу быть и тем, и другим. Итак, что вы?..
Ее прервал дверной звонок.
Слейд, подумала Шейла. Наверное, что-то забыл. Но почему не пользуется ключом? Вчера после ужина она дала ему ключ.
— Подождите, я открою, — вызвалась Ингрид и поспешила к парадной двери.
Шейла снова открыла холодильник.
— Слишком много народу бегает по этому дому, Ребекка, — доверительно сообщила она дочке. — Я к этому не привыкла.
— Доктор Поллак?
Шейла обернулась и увидела вернувшуюся Ингрид. На лице девушки расплывалась широкая загадочная улыбка.
Что еще?
— Да?
Ингрид отступила в сторону и без особой необходимости объявила:
— Ваши родители.
За девушкой стояли Сьюзан и Теодор Поллак. Вместе. У Шейлы отвисла челюсть. Вместе они посещали только официальные приемы. Или дочь теперь перешла в ту же категорию?
Шейла также никогда не видела их одетыми настолько небрежно. Она не могла вспомнить в своем детстве ни семейных пикников, ни поездок на пляж или в горы. В местах, знаменитых модными курортами, ее родители только работали.
Но даже в неофициальной одежде в них чувствовался высший класс. Класс и что-то еще. Что-то изменилось, поняла Шейла. Она видела перемену в глазах матери.
Они стали почти похожи на любых других родителей. Почти, но не совсем.
Сьюзан Поллак прикрыла рот длинными изящными пальцами, и Шейле показалось, что в синих, как сапфиры, глазах матери блестят слезы.
— О мой Боже, Тед, это правда. — Сьюзан посмотрела на мужа, чтобы убедиться, потрясен ли он так же, как она. — У нее ребенок.
Не дожидаясь комментариев от мужчины, с которым прожила в браке почти тридцать пять лет, Сьюзан обняла одновременно Шейлу и ребенка.
Это действительно слезы, поняла Шейла. Ее мать действительно плачет. Шейла не помнила, чтобы ее мать когда-либо плакала.
Сьюзан сжала губы, подавляя рыдания.
— Славно узнать, что я стала бабушкой, от автоответчика.
Шейла позвонила родителям, как только вернулась из родильного отделения в палату. Откликнулся автоответчик. Она и не ожидала ничего другого.
— Привет, мама.
Шейла подставило лицо быстрому поцелую отца и удивилась, когда он еще и сжал ее плечо. Его глаза тоже, кажется, блестят? Разве уже начался сезон аллергии? Наверное. Ее родители никогда не реагировали на обстоятельства эмоционально. Они ко всему подходили логически.
— Вы были в круизе, — напомнила Шейла матери.
Что необычно само по себе. Ее родители никогда не отрывались от своих частных практик, если только не посещали какой-нибудь медицинский симпозиум, где оба или один из них были главными докладчиками.
Что происходит?
— Ты могла позвонить на корабль, Селеста знала номер круиза, — упрекнула Сьюзан, упомянув
