Шейла включила монитор видеоконтрольного устройства, стоящий у ее кровати. Ребекка, храни ее Бог, мирно спала. Когда Ингрид вернулась из университета после вечерних занятий, «мерседес» еще стоял у дома. Родители Шейлы провели у дочери целый день. За всю свою жизнь Шейла не могла припомнить, чтобы проводила весь день в компании хотя бы одного из них, тем более обоих. Если бы у нее была привычка щипать себя, проверяя, не спит ли, она бы обязательно ущипнула. Весь день был похож на сон.
Шейла следила за Слейдом, опускающим шторы. Мускулы перекатывались на его спине, когда он дергал упрямый шнур. По роду своей работы он привык спать в одежде, у него не было пижамы, и теперь он стоял в одних обрезанных выше колен джинсах. Очень потрепанных джинсах, облеплявших его как вторая кожа.
Шейла подошла к окну и открыла его. В спальне становилось очень жарко.
Встретившись взглядом со Слейдом, Шейла улыбнулась. Он изо всех сил старался развлечь сегодня ее родителей, очаровав обоих историями из своей репортерской жизни. Отец не уступал, рассказывая свои истории, не такие страшные, но очень трогательные. Все прекрасно поладили.
В общем, вечер прошел великолепно.
— Ты понравился моим родителям.
Тед и Сьюзан сказали это ей перед отъездом.
Слейд повернулся к Шейле. Лунный свет проникал сквозь ночную сорочку, маняще очерчивая ее тело. Ему было невыносимо смотреть на нее. Он сделал глубокий вдох. Столько времени терпел, подождет еще пару недель, успокоил он себя.
Может быть.
— Почему нет? Я милый парень.
Абсолютное отсутствие комплекса неполноценности, усмехнулась Шейла.
— Разве мы уже это решили?
Слейд подошел к ее стороне кровати, сложил стеганое одеяло.
— Да. Мы проголосовали.
Мы? Он что, включил в голосование Ингрид?
— Мы?
— Бекки и я. Видишь ли, она от меня без ума. Так что единогласно, — самодовольно объявил он и великодушно предложил: — Если не хочешь стать отщепенкой, голосуй как мы.
Почему в его присутствии ей всегда хочется смеяться, забыть об обязанностях и бегать босиком по пляжу? Он только на нее так действует или на всех женщин?
Возможно, на всех. Но он принадлежит ей.
Или говорит, что принадлежит, прошептал противный внутренний голос, но она от него отмахнулась. Ничто не испортит ей настроение.
— Ты во второй раз так делаешь. Мне начинает казаться, что меня переехал паровоз.
С самым невинным выражением лица Слейд дернул воображаемый гудок, прогудел «туут-ту-ут» и схватил ее в объятия.
Шейла давно чувствовала приближение поцелуя. И хотела его. Может, даже мчалась ему навстречу. Кто знает. Только что она смеялась. В следующее мгновение, встав на цыпочки и вскинув голову, жадно искала его губы.
Мгновенно кровь ее вспыхнула, все мысли вылетели из головы, перед глазами поплыло.
Вкус его губ был таким же пьянящим, как в ту ночь, когда они познакомились.
Может, еще сильнее, потому что он больше не был загадочной опасной неизвестностью, в которую она прыгнула очертя голову. Теперь она знала, что ее ждет впереди.
Или думала, что знала.
Так или иначе, с каждым разом эффект от поцелуя все усиливался. У нее все больше кружилась голова и подкашивались ноги. Господи, она действительно хочет заниматься с ним любовью. И это несмотря на упорные старания приспособить свою жизнь к новым обстоятельствам, несмотря на безоговорочную, с детства усвоенную веру в то, что браки не бывают удачными и никогда не оправдывают возложенных на них надежд.
Правда, ее родители только что разбили это убеждение в пух и прах. Так чему же верить теперь?
Сердцу, растроганно подумала Шейла. Только сердцу.
Когда поцелуй кончился, она огорченно вздохнула. Хотя и понимала, что пока нельзя желать большего. Зачем играть со спичками, когда не позволяют развести огонь?
— Да, точно переехал паровоз.
Как удобно в его руках... И безопасно, подумалось ей. Забавное ощущение. Никогда раньше она не думала о безопасности.
Шейла неохотно кивнула на постель, в которой они могли пока только спать.
— Пора спать. — Она легла и подоткнула вокруг себя простыню. — У меня есть часа три, прежде чем вызовет ее высочество.
Если повезет, добавила она про себя.
Слейд скользнул в постель рядом с ней, пытаясь устроиться удобно. Положив руки за голову, он посмотрел на нее.
— Здесь замешана святость. — Увидев, что Шейла вопросительно подняла брови, он добавил: — Нелегко лежать рядом с тобой и вести себя как бойскаут. Моя стойкость заслуживает божественного признания.
Шейла приподнялась и легко поцеловала его в губы.
— Сэр Галлахад, а не бойскаут, — поправила она. — Некоторые из бойскаутов, которых я знала, никогда не получили бы медаль за стойкость. Разве за то, что щупали девочек.
Шейла сказала ему, что не спит с кем попало, и он поверил. Но сколько мужчин было в ее жизни? Был ли среди ее любовников такой, к которому она испытывала серьезное чувство? Он нарушил основное правило и спросил:
— Тебя многие бойскауты щупали?
Шейла бессознательно прижалась к нему.
— Пытались.
Да, нетрудно представить себе бойкого пацана, пристающего к ней. В гостиной среди семейных фотографий висел ее подростковый портрет. Слейд мог бы поклясться, что в ее жизни не было ни одного неприятного дня.
— Но?..
Она вспомнила Билли Рафферти и то, куда завела его настырность. Он визжал, что кровь из разбитой губы будет течь несколько дней.
— Я себя в обиду не давала. — Шейла сжала кулак. — У меня не было брата, так что приходилось защищаться самой.
Слейд подумал, что ему нравится ее независимость. Очень сексуальное качество. Он взял ее ладонь и внимательно осмотрел. Изящная рука. Такая может принадлежать хирургу или одаренному музыканту. Эта рука крепко держит его.
— Выглядит смертельно, — поддразнил он, поднося ее руку к своим губам. — Напоминай, чтобы я никогда не противоречил тебе. — Их взгляды встретились. — Впрочем, я пацифист.
Шейла сомневалась, что когда-нибудь станет доверчивой настолько, что проглотит и это.
— Пацифист? Черта с два.
Она не собиралась верить во все, что он рассказал сегодня. Нет, он не хвастался. Чувствовалось, что многое даже умалчивает. Во время работы в горячих точках он не только стоял в стороне и фиксировал события. Нередко он в них участвовал. Как в тот раз, когда помог ночью переправить за границу семью, приговоренную к казни. Шейла понимала, что Слейд станет пацифистом, если только в мире больше не будет несправедливости.
