– Итак, если говорить в общем и целом, то как прошел сегодняшний день? – Джесс посмотрела из-за своего письменного стола на Нейла Стрейхорна и Барбару Коэн. Они оба болели, находясь на различных стадиях простуды и гриппа. Простуда Нейла продолжалась так долго, что он уже привык к беспрестанному выдергиванию бумажных салфеток «клинекс» из коробочки, чтобы вытирать свой длинный нос с горбинкой. Покрасневшие глаза Барбары походили на сырые яйца, которые готовы были вытечь на щеки. Джесс повернулась на своем вращающемся кресле к окну и стала всматриваться в смесь снега и дождя, струи которых по диагонали рассекали потемневшее небо.
– Я думал, что день прошел достаточно хорошо, – ответил Нейл, гундося своим забитым носом. – Мы показали некоторые важные моменты.
– Какие, например? – Джесс кивнула в сторону Барбары Коэн.
– Элли Лупино показала, что она слышала, как Терри Вейлс грозил жене убить ее, если она только попытается уйти от него. – Барбара откашлялась, чтобы прочистить горло и продолжить свои рассуждения. – Она поклялась, что Нина Вейлс ни с кем не сожительствовала.
– Она поклялась в этом, сказав, что, насколько она знает, у Нины Вейлс не было никакой любовной связи, – уточнила Джесс.
– В течение более десяти лет Элли была лучшей подругой Нины. Нина от нее ничего не скрывала, – заметил, со своей стороны, Нейл. – Ясно, что присяжные придадут большое значение этому обстоятельству.
– Элли Лупино признала также, что слышала, как Нина Вейлс публично третировала своего мужа по поводу его импотенции, причем многократно. Грозила, что отберет у него все имущество, – напомнила им Джесс.
– Ну и что? – спросила Барбара, опять зайдясь в кашле.
– А то, что это льет воду на мельницу защиты. Если они смогут убедить присяжных заседателей в том, что Нина Вейлс провоцировала своего мужа, и он впадал в слепое бешенство...
– ...то она сама виновата в своем убийстве! – чихнула с негодованием Барбара.
– Значит, в лучшем случае мы можем ожидать лишь приговора об убийстве второй степени.
– Ну и что, если даже Нина Вейлс издевалась над мужем за то, что он был слабак в кровати? Ну и что, если она угрожала бросить его? Он-то ведь избивал ее кулаками. А ее единственным оружием были слова. – Барбара Коэн прижала руку к груди, настойчиво стараясь подавить очередной приступ кашля, создавая впечатление, что она задыхается.
– Налицо – мотивы, налицо – умышленная злоба, хладнокровная расчетливая преднамеренность, – размеренно произнес Нейл, акцентируя свои слова тем, что громко высморкался.
– Ведь вопрос сводится к провокации, – повторила Джесс на фоне растущего шума от бронхиальных расстройств. – Недавно в Мичигане слушалось дело, когда присяжные заседатели признали мужа виновным только в непредумышленном убийстве. Он убил ушедшую от него жену прямо в зале суда. Присяжные сочли, что распад семьи спровоцировал его на убийство. В другом случае, в Нью-Йорке, американец китайского происхождения получил условный срок, условный, за то, что он до смерти забил свою жену молотком. Жена изменяла ему, и судья постановил, что в свете национальных традиций мужа супружеская неверность представляла собой провокацию. – Джесс глубоко вздохнула, стараясь не затягивать в себя микробы, которыми была переполнена атмосфера комнаты. – Единственный вопрос, который будут задавать себе присяжные заседатели, – это смогут ли они при аналогичных обстоятельствах пойти на такой же шаг.
– Итак, каков же смысл того, что вы говорите? – спросила Барбара, одинокая слеза скатилась по ее щеке.
– Я говорю о том, что все зависит от показаний самого Терри Вейлса, – ответила Джесс. – Я говорю о том, что нам следует разузнать обо всем, о чем будет говорить Терри Вейлс присяжным заседателям, узнать об этом заранее, чтобы быть готовыми не только задать ему вопросы, но и разнести его в клочья. Я говорю о том, что это дело будет выиграть нелегко. Я говорю о том, что вам следует поскорее убираться отсюда и лечь в постель.
Нейл чихнул три раза подряд.
– Будьте здоровы, – пожелала ему Джесс.
– Не обязательно желать здоровья, когда кто-то простудился, – заметила Барбара. – Это постоянно говорила моя мама, – застенчиво добавила она, направляясь к двери.
– Я подумал, что судья Харрис был сегодня несколько резковат, – произнес Нейл, когда она вышла.
– Возможно, переел праздничной индюшки, – предположила Джесс, закрывая за ним дверь кабинета. Она плюхнулась в ближайшее кресло, почувствовав как начало саднить горло. – О нет! – воскликнула она. – Ты не можешь сейчас заболеть. У тебя нет времени для болезни. Этого не должно случиться, хотя в горле и запершило, – сказала она себе. Джесс возвратилась на свое место за письменным столом и стала просматривать заметки, которые она набросала в суде после обеда, с надеждой поглядывая на телефон.
Ну и что, что прошла неделя, а Адам не позвонил? Неужели она действительно ждала его звонка? Их встреча в тот вечер закончилась на вполне деловой нотке: он передал ей сапожки, она вручила ему чек. Он высадил ее перед кирпичным зданием, не попытавшись даже чмокнуть в щечку. Она не пригласила его к себе – он не напрашивался. Они просто попрощались. Он не спросил: «Могу ли я вас снова увидеть?», не сказал: «Я вам позвоню». Поэтому чего же она могла ждать?
Неужели она действительно думала, что он позвонит, предложит провести вместе День Благодарения? Два совершенно незнакомых человека будут вместе кушать индюшку с соусом из клюквы? Помощник прокурора штата в округе Кук и продавец обуви из Спрингфилда! Что ее больше беспокоило? То, что он был продавец обуви, или то, что он не позвонил?
Кончилось тем, что она попала на обед в День Благодарения к жильцу этажом ниже, который занимается системным анализом, и его восьмерым друзьям. Она делала вид, что не прислушивается к телефонным звонкам в своей квартире, выпив несколько бокалов вина, она с увлечением стала слушать музыку и присоединилась ко всем остальным в пожеланиях счастья, в выражении радости, что они собрались вместе, что они живы, в то время как многие из их друзей погибли.
