зримыми, что трудно было не поверить в их существование.
Хани увидела то, за чем пришла, но заставить себя уйти не было сил. Она и сама угодила в тенета, расставляемые им для детей, и, слушая его голос, забыла, кто скрывается за этим клоунским лицом. Эрик Диллон был угрюмым и отталкивающим, а этот клоун-пират прямо-таки изливал на всех веселье и колдовское обаяние.
Пэтчес скорбно покивал головой:
– Вот отчего эта красивая принцесса так грустна! А вам бы понравилось, если бы вы не смогли вспомнить свое имя или где живете?
– А я знаю свое имя, – отозвался один из мальчуганов посмелее. – Джереми Фредерик Купер Третий. А живу я в Ламаре.
Другие дети тоже стали наперебой называть свои имена, и Пэтчес поздравил их с такой превосходной памятью. Потом, сгорбившись, напустил на себя грусть:
– Бедняжка принцесса! Как бы помочь ей? – Тут он щелкнул пальцами. – Идея! Может, нам всем вместе и удастся разрушить эти злые чары.
Дети дружно загалдели, выражая согласие, а одна маленькая девочка в очках подняла руку:
– Пэтчес! Как же мы можем помочь принцессе, если ее здесь нет?
– Кто сказал, что ее нет здесь? – На лице Пэтчеса появилось изумленное выражение. – Ведь я этого не говорил, дружище! Она здесь, а как же иначе.
Дети стали оглядываться, и Хани впервые почувствовала легкий приступ беспокойства.
– И конечно, одета она совсем не так, как должна одеваться принцесса, – сообщил Пэтчес.
У Хани вспотели ладони. Да нет же, не собирается же он…
– Ведь она же не помнит, кто она такая. Но зато красавица, как и подобает прекрасной принцессе, поэтому ее можно запросто узнать, верно ведь?
Дюжина пар глаз уставилась на Хани. Она почувствовала, себя засушенной бабочкой, пришпиленной булавкой к стене. И повернулась к дверям.
– Она уходит! – завопил кто-то из детей.
Не успела она открыть двери, как над головой просвистела веревка и, затянувшись вокруг талии, накрепко притянула руки к туловищу. Ошеломленная, Хани посмотрела вниз.
Ее поймали в лассо!
Дети завизжали от восторга, увидев, как она недоуменно рассматривает аркан, не в силах поверить собственным глазам. Клоун начал сматывать лассо. Дети подбадривали его криками. Она споткнулась, от замешательства став еще более неуклюжей. Как он смеет вытворять с ней такое? Ведь знает же, что она не готова к подобному. Ее тело уперлось в его торс.
– Да она робеет в присутствии незнакомцев, – пояснил Пэтчес, начиная выпутывать ее из лассо. Освободив Хани, он обхватил рукой ее плечо, якобы дружески обнимая, на самом же деле не давая сбежать. – Не волнуйтесь, принцесса! Никто из этих парней не посмеет вас обидеть!
Она посмотрела на детей, потом с умоляющим видом опять на него.
– Бедная принцесса! Она вроде как еще и голос потеряла. – Он, казалось, не на шутку поддразнивал ее. Ей захотелось оскорбленно высвободиться, но на виду у всех детей сделать это было немыслимо.
– А где же ваша корона? – скептически осведомился какой-то мальчуган.
Хани ждала, что ответит Эрик, но он хранил молчание.
Секунды шли.
Он взглянул на свои ногти на свободной руке, затем начал демонстративно исследовать и полировать их в ожидании, когда она заговорит сама.
– Скажите же нам, принцесса, – тихо попросила маленькая девочка в очках.
– Я… э-э… я не помню, – наконец смогла выдавить Хани.
– Ну, что я вам говорил? – Пэтчес, орудуя рукой, ногти на которой только что полировал, звонко щелкнул подтяжкой. – Память – что твой кусок швейцарского сыра. В ней полно дырок! – Голос у него был таким самодовольным, что ее охватило раздражение.
– Ты что, забыла ее под кроватью? – спросила какая-то девчушка. – Я вот свой «Лайт Брайт» под кроватью забыла!
– Ох… нет. Кажется, нет.
– Может, в шкафу? – предложил еще кто-то из детей. Она замотала головой, чувствуя, как рука клоуна все сильнее сжимает ее плечо.
– В ванной? – прошепелявил какой-то мальчуган. Поняв, что в покое ее оставлять не собираются, Хани выпалила:
– Я… э-э… я думаю, что оставила ее во дворце!
Откуда пришло это нелепое предположение? Рука Пэтчеса соскользнула с ее плеча, но, вместо того чтобы прийти на помощь, он недоверчиво переспросил:
– Ты забыла свою корону во дворце?
Облегчать ей жизнь он явно не собирался.
– Она… От нее у меня голова разболелась, – сказала Хани. И затем, почувствовав укол самолюбия,
