Потом дверь с шумом отворилась, и директор Мёснер появился со столь помпезным видом, словно ему предстояло выступить со сцены: он сиял всем своим расплывшимся лицом, и казалось, что даже очки излучают радостную удовлетворенность.
– Дорогая и уважаемая госпожа Бек, – протрубил он, – мне только что удалось решить дело в соответствии с вашими пожеланиями! Заказ на строительство ваш, притом без всяких «если» и «но»!
Штольце и Пихлер на секунду онемели от такого радикального поворота.
Иначе реагировала Доната.
– Это вы провернули поистине великолепно, господин директор! – восхищенно воскликнула она. – Не знаю даже, как вас и благодарить!
– Правда, господа в Мюнхене были в первый момент несколько смущены, как, должен признаться, был и я сам. Но мне удалось проскочить с этим делом не хуже, чем чёрту сквозь игольное ушко. – Мёснер присел к столу. – Надеюсь, вы мне оставили штучку-другую белых колбасок?
– Разумеется, господин директор! – заверил его Пихлер. – Вот только, наверное, уже не очень горячие.
– Пустяки, пустяки! – Мёснер засунул за воротник салфетку. – Как раз обеденное время, и у меня, признаться, разыгрался волчий аппетит. – Он выловил из миски две колбаски и принялся работать ножом и вилкой. Пихлер услужливо подлил ему в стакан пива.
– Я вам так глубоко признательна, господин директор, – промолвила Доната.
Он поднял глаза от тарелки и посмотрел на нее чуть недоверчиво: может, эта баба хочет его разыграть?
– Правда-правда, – заверила она, и взгляд ее выражал самую сердечную благодарность. – Вы дали мне стимул изменить название нашей фирмы. Теперь она будет именоваться «Доната Бек».
Мёснер с облегчением мазанул колбаску горчицей и отправил в рот.
– Ты не возражаешь, Артур?
– Разумеется, нет! Считаю эту идею блестящей.
– Подписываясь «Д. Бек», я вовсе не думала выдавать себя за мужчину, господин директор, – продолжала Доната. – Ведь все равно подобная мистификация способна ввести кого-то в заблуждение лишь на самое короткое время. Я же просто думала: «Что кратко, то гладко». Название фирмы «Д. Бек», как мне казалось, может очень хорошо сочетаться с чуть закругленными инициалами «Д. Б.» на нашей эмблеме. Только благодаря вам, господин директор, я поняла, что краткость может быть ложно истолкована.
Мёснер, усердно пережевывая колбаски, промычал в ответ, что согласен со сказанным.
– Если бы вы с самого начала знали, – продолжала Доната, – что за именем «Д. Бек» скрывается женщина, то не было бы никаких неприятностей. Мы бы моментально договорились.
Мёснер одним махом проглотил здоровенную порцию пива.
– Вы очень, очень умная женщина, – произнес он уважительно. – Только почему вы ничего не пьете?
– Я за рулем, – пояснила Доната.
– Кроме того, раз уж мы в Розенгейме, – добавил Штольце, – нам было бы предпочтительно именно сегодня связаться с одной из здешних строительных фирм. Возможно, даже с двумя. Задача достаточно серьезная. Кого бы вы нам предложили, господин директор?
Мёснер вытащил салфетку из-за воротника и вытер ею губы.
– Это такой вопрос, в решение которого мне бы вмешиваться не хотелось. Это может быть ложно истолковано.
– Ваша сдержанность делает вам честь, господин директор! – отметила Доната. – Но, может быть, вы согласитесь сделать нам хоть какой-то намек. Мы были бы благодарны за любое напутствие.
Мёснер со значением посмотрел на своего ассистента.
– Весьма заслуживает доверия фирма «Оберманн», – не раздумывая заявил Пихлер. – Она производительна и абсолютно платежеспособна, что ведь тоже очень важно.
– Совершенно верно! – поддержал его Мёснер. – Мы не можем пойти на риск, чтобы подрядчик попал в финансовые затруднения в период строительства. Тогда ведь именно нам пришлось бы спасать положение. – Он закурил и извинился перед Донатой. – Дурная привычка!
– Которую разделяю и я, – улыбнулась она, вытаскивая из сумочки собственную пачку сигарет. Он поспешил поднести ей зажигалку.
– Простите, я ведь не знал…
– Курение – один из моих пороков, – призналась Доната, – но боюсь, у меня есть и худшие.
Штольце тоже воспользовался случаем, чтобы закурить.
– Мое предложение, разумеется, не означает, – уточнил свою только что сделанную рекомендацию Пихлер, – что Зервациус Оберманн является единственным достойным доверия подрядчиком в нашем городе.
– Начнем с Оберманна, – решила Доната, которой стало уже совершенно ясно, кого они хотели бы протащить на роль исполнителя строительных работ. – Убедимся прежде всего в том, что у него достаточно производственных мощностей. Если же результат будет отрицательным, то поищем и другие адреса.
С этого момента пошел только деловой разговор. Мир был, наконец, полностью восстановлен. После перекура все снова перешли в кабинет Мёснера. Когда все было оговорено и Доната положила в свою сумку первый платежный чек, Штольце позвонил в фирму «Оберманн».
С шефом фирмы его соединили так быстро, словно Зервациус Оберманн уже ожидал звонка. Но Мёснер, учитывая интересы других клиентов банка, среди которых «Оберманн» была не единственной строительной фирмой, не хотел, чтобы первая встреча Донаты с Зервациусом проходила в стенах банка. Поэтому договорились встретиться у Оберманна в этот же день после обеда.
Часы показывали восемь вечера, когда Доната со своим коммерческим директором опять вела машину по автомагистрали Зальцбург – Мюнхен. Зервациус Оберманн не упустил случая пригласить их к себе домой, где представил им жену и сына, тоже работавшего на отцовском предприятии.
Сам Зервациус Оберманн производил впечатление человека серьезного и компетентного. Доната сочла, что работать с ним будет приятно. Хотя они не один час потратили на обсуждение планов предстоящей работы, еще не все вопросы были решены. Комплекс из тридцати пяти домов плюс гаражи, плюс открытая и закрытая детские площадки предстояло строить годами, даже если Оберманн найдет субподрядчиков. Потребуется два, а то и три года, так как при всяких скоростных методах недоделки и небрежности разного рода неизбежны. А с другой стороны, нельзя предполагать, что застройщику будет приятно годами бродить по строительной площадке – ведь дома строятся на продажу. Так что еще предстояло решить этот вопрос в организационном плане.
– Во всяком случае, – произнес Штольце, когда они ехали по магистрали, – ты, Доната, можешь принимать поздравления.
У Оберманна он хватанул водки и теперь тяжело ворочал языком.
– Не я, а мы! – поправила она.
– Нет, заслуга принадлежит только тебе. Даже несмотря на то, что ты, как мне кажется, могла бы разговаривать с Мёснером чуть дипломатичнее. А иначе, зачем тебе дано твое женское обаяние?
– С такими типами расточать обаяние – пустое дело. Им можно только зубы показывать, другие средства здесь не подойдут.
– А как ты потом-то его умасливала! Мне показалось, что уж тут ты переигрывала без всякого стыда!
– Ты что, читаешь мне лекции по тактике маневрирования?
– Вовсе нет. Просто так болтаю. Для расслабления. Она не отрываясь смотрела на дорогу.
– Я вполне сознательно хотела сделать ему приятное.
– А зачем? – сонно спросил он. – Ведь к этому моменту все уже было решено.
– Он честно заработал себе порцию деловой лести. Не забудь, ведь он совершил поворот на сто восемьдесят градусов. Это не каждому дано.
– А что еще ему оставалось делать?
– Не столь гибкий человек, как он, лишь подчинился бы, ворча, решению своего начальства. А нахально утверждать, что решение мюнхенской администрации вполне соответствовало его желаниям и что он сам к
