А вот насчет Фрэнка и Карла Осборна она не была уверена, что он прав.
– То, что вы так на это смотрите, очень великодушно с вашей стороны, – сказала она. А сама решила, что постарается все сделать, чтобы компания не пострадала от поступка Фрэнка.
В дверь постучали, и в кабинет вошла Синтия Крейтон, ведающая в компании связью с общественностью. Стэнли поспешил убрать руку с плеча Тони.
Синтия, тощая пятидесятилетняя женщина, была в твидовой юбке и вязаных носках. Она была искренним доброжелателем. Тони однажды рассмешила Стэнли, сказав, что Синтия слащава до приторности. Обычно нерешительная, она была сейчас на грани истерики. Взлохмаченная, тяжело дыша, она заговорила быстро-быстро.
– Эти люди отпихнули меня! – выпалила она. – Это какие-то звери! И где только полиция?
– Сюда едет патрульная машина, – сказала Тони. – Полицейские будут на месте через десять- пятнадцать минут.
– Им следует арестовать эту банду.
У Тони упало сердце: она поняла, что Синтия не способна справиться с возникшей ситуацией. Она главным образом занималась тем, что распределяла небольшой бюджет, выделенный на благотворительность: давала гранты школьным футбольным командам и нанимала разносчиков, следила за тем, чтобы название «Оксенфорд медикал» чаще появлялось в «Инвербернском курьере» в репортажах, не имеющих никакого отношения к вирусам или опытам с животными. Тони знала, что это важно, так как читатели верят местной прессе и весьма скептически относятся к общеанглийским газетам. Поэтому проводимая Синтией неброская реклама страховала компанию от исполненных яда, сеющих ужас рассказов, публикуемых на Флит-стрит и способных опорочить любое научное предприятие. Но Синтия никогда не имела дела с шакалами британской прессы и находилась сейчас в таком состоянии, что не была способна принимать верные решения.
Об этом подумал и Стэнли.
– Синтия, я хочу, чтобы вы сейчас действовали вместе с Тони, – сказал он. – Она ведь работала в полиции, и у нее есть опыт общения со средствами массовой информации.
Синтия вздохнула с облегчением и явно была благодарна.
– В самом деле?
– Я год работала в пресс-службе, но с такой ситуацией никогда не сталкивалась.
– Что, по-вашему, мы должны делать?
– Ну-у… – Тони не считала, что достаточно подготовлена, чтобы взять на себя руководство, но ситуация создалась чрезвычайная, и, по-видимому, никого более подходящего не было. Она решила опереться на основные принципы. – Есть одно простое правило общения с прессой. – Возможно, слишком простое для данной ситуации, подумала она. – Во-первых, надо решить, что им сказать. Во-вторых, это должно быть правдой, чтобы потом не пришлось все отрицать. В-третьих, снова и снова повторять одно и то же.
– М-м… – Вид у Стэнли был скептический, но предложить ничего лучше он, видимо, не мог.
– Вы не считаете, что нам следует высказать сожаление? – спросила Синтия.
– Нет, – поспешила ответить Тони. – Это будет воспринято как подтверждение нашей безответственности. А это не так. Никто не совершенен, но охрана у нас на высоте.
– Вы это собираетесь им сказать? – спросил Стэнли.
– Нет. Слишком оборонительно. – Тони немного подумала. – Для начала мы должны сказать, что проводим тут работы, имеющие жизненно важное значение для будущего человеческой расы. Нет, это слишком апокалиптично. Мы занимаемся исследованиями в области медицины, чтобы спасать жизни, – так лучше. Это сопряжено с риском, но безопасность поставлена у нас настолько хорошо, насколько смертные в состоянии это сделать. Одно несомненно: немало людей зря умрут, если мы прекратим нашу деятельность.
– Мне это нравится, – сказал Стэнли.
– Правда? – спросила Тони.
– Безусловно. Каждый год из Китая приходит новый вирус и убивает тысячи людей. Наш медикамент спасет им жизнь.
Тони кивнула:
– Отлично. Просто и понятно.
Но Стэнли продолжал волноваться:
– А как мы доведем это до их сведения?
– Мне кажется, вам надо часа через два созвать пресс-конференцию. К полудню отделы новостей станут придумывать дальнейшее развитие событий, так что они будут рады узнать от нас что-то еще. И большинство тех, кто сейчас там толпится, после этого разъедутся. Они поймут, что ничего нового больше не узнают, а им, как и всем, хочется быть в Рождество дома.
– Надеюсь, вы правы, – сказал Стэнли. – Синтия, устройте все, пожалуйста!
Синтия еще не совсем пришла в себя.
– А что я должна сделать?
Бразды правления взяла Тони:
– Пресс-конференцию созовем в главном вестибюле. Это единственное достаточно большое помещение, и в нем уже расставлены стулья для выступления профессора Оксенфорда перед сотрудниками в половине десятого. Вам надо прежде всего оповестить тех, кто толпится снаружи. Это позволит им сообщить что-то своим редакторам и немного успокоит их. Затем позвоните в Ассоциацию прессы и в Рейтер и попросите их передать по телеграфу сообщение о пресс-конференции, чтобы довести это до сведения тех средств массовой информации, представителей которых пока тут нет.
– Хорошо, – неуверенно произнесла Синтия. – Хорошо. – И повернулась, чтобы уйти.
Тони решила как можно быстрее проверить, что она сделала.
Не успела Синтия уйти, как Дороти позвонила Стэнли.
– Лоуренс Махони из американского посольства в Лондоне на первой линии, – сказала она.
– Я его помню, – сказала Тони. – Он был тут два-три месяца назад.
Американские военные финансировали многие исследования, которые проводила «Оксенфорд медикал». Министерство обороны было крайне заинтересовано в разрабатываемом Стэнли новом антивирусном медикаменте, который обещал быть мощной защитой в биологической войне. Стэнли нужны были средства для продолжения испытаний, и американское правительство охотно их инвестировало. А Махони от имени министерства обороны наблюдал за ходом дела.
– Одну минуту, Дороти. – И не беря трубки, Стэнли обратился к Тони: – Махони важнее для нас, чем вся британская пресса. Я не хочу говорить с ним без подготовки. Мне нужно знать, какой линии он держится, чтобы понимать, как с ним себя вести.
– Вы хотите переключить его на меня?
– Прощупайте его.
Тони взяла наушники и нажала на кнопку.
– Алло, Лари, это Тони Галло, мы встречались в сентябре. Как поживаете?
Махони был капризный, с плаксивым голосом и напоминал Тони утенка Дональда.
– Я встревожен, – заявил он.
– Что же вас тревожит?
– Я надеялся поговорить с профессором Оксенфордом, – сказал Махони не без раздражения.
– И он готов говорить с вами при первой возможности, – заверила его Тони как можно более искренним тоном. – Сейчас он занят с директором лаборатории. – А на самом деле он сидел на краю своего стола и наблюдал за ней – то ли любовался, то ли просто с интересом. Она поймала его взгляд, и Стэнли отвел глаза. – Он позвонит вам, как только у него будет вся картина, что произойдет в первую половину дня.
– Как, черт побери, вы могли допустить такое?
– Молодой человек вынес в сумке кролика из лаборатории. Мы уже постановили осматривать все сумки у входа в ЛБЗ-четыре, чтобы такое не могло повториться.
– Меня беспокоит, что это плохая реклама для американского правительства. Мы не хотим, чтобы нас
