яйцеклетка соединяются в лабораторных условиях, а уже потом полученный эмбрион пересаживают в матку женщине.
– Ты что, хочешь сказать, что я получился из пробирки?
– Это тайна. Ты не должен никому говорить. Никогда. Даже маме.
– Так она не знает?! – изумленно произнес Харви.
– Погоди, дай договорить. Дело в том, что Престон взял один живой эмбрион и расщепил его. И получились близнецы.
– Так тот парень, которого арестовали за изнасилование, он, выходит, мой брат?
– Эмбрион расщепили на несколько частей.
Харви кивнул. Все они были необычайно сообразительными ребятами.
– Сколько нас? – спросил он.
– Восемь.
– Ого! И, как я понимаю, сперма была не твоя?
– Нет.
– Чья же?
– Одного армейского лейтенанта из Форт-Брэгга. Это был высокий, сильный, умный, храбрый и агрессивный мужчина.
– А мать?
– Она гражданское лицо. Машинистка из Вест-Пойнта. Но наделена теми же замечательными качествами.
Кривая усмешка исказила красивое лицо Харви.
– Мои настоящие родители… – протянул он.
Беррингтон поморщился.
– Не совсем так, – сказал он. – Мать выносила тебя в своей утробе. Она родила тебя и, поверь, сильно при этом страдала. Мы с ней видели твои первые неуверенные шаги, смотрели, как ты учишься есть ложкой, слышали твои самые первые слова.
По выражению на лице Харви Беррингтон никак не мог понять, верит ему сын или нет.
– С каждым годом мы любили тебя все больше и больше, и это несмотря на то, что сам ты становился все хуже и хуже. С тобой просто сладу не было. Каждый год мы получали из школы одну и ту же характеристику: «Крайне агрессивен, бьет и обижает других детей, не может быть членом команды, подрывает дисциплину в классе, должен научиться уважать лиц противоположного пола». Всякий раз, когда тебя исключали из школы, мы шли в другую и слезно умоляли принять тебя. А там все начиналось сначала. Мы пытались воздействовать уговорами, били тебя, лишали сладкого и игрушек, обращались к детским психологам. Ничего не помогало. Ты превратил нашу жизнь в сплошное несчастье.
– Хочешь сказать, я разрушил твой брак?
– Нет, сынок, я сам его разрушил. Просто я хочу сказать, что все равно любил тебя, что бы ты ни вытворял. Любил, как и положено нормальному отцу.
Харви снова передернул плечами.
– Ну и зачем ты мне все это говоришь?
– Стив Логан, один из твоих двойников, стал объектом исследований в нашем институте. Я испытал настоящий шок, увидев его. Ну, можешь себе представить… А потом полиция арестовала его за изнасилование Лизы Хокстон. Но один из наших профессоров, Джинни Феррами, заподозрила неладное. Короче говоря, она тебя выследила. Она хочет доказать невиновность Стива Логана. А возможно, также обнародовать всю эту историю с двойниками и тем самым погубить меня.
– Так она та женщина, с которой я встречался в Филадельфии?
Беррингтон был поражен.
– Ты с ней встречался?
– Ну да. Дядя Джим позвонил и велел, чтоб я ее хорошенько припугнул.
Беррингтон был в ярости.
– Вот сукин сын! Да я ему башку оторву за это, я…
– Да ладно тебе, пап, чего кипятишься? Ничего такого особенного не произошло. Просто прокатился вместе с ней в ее машине. Крутая штучка, ничего не скажешь. Своеобразная.
Беррингтон с трудом подавил ярость.
– Дядя Джим всегда был безответственным человеком. Ему по душе твоя дикость и необузданность, наверное, потому, что он и сам такой же.
– А мне он нравится.
– Ладно, давай теперь поговорим о том, что надо сделать. Нам нужно знать о намерениях и планах Джинни Феррами, особенно на ближайшие сутки. Тебе нужно узнать, есть ли у нее какие-либо свидетельства, связывающие тебя с Лизой Хокстон. У нас просто нет другого способа подобраться к ней.
Харви кивнул:
