– …Ну, типа, два киллера в ресторане, – услышал он гнусный русский голосок. – А у третьего день рождения. Ну, в натуре, крутой подарок, маузер «Эрма» с оптическим. Ну, братан, говорят, это еще не все. Выводят на балкон ресторана, а в доме напротив в окне раздвигается занавеска. А там, значит, клиент в кресле – привязан, рот скотчем залеплен. И это, братан, смеются киллеры, еще не все. Один, значит, подает условленный сигнал и кто-то там в окне напротив резко срывает с клиента скотч. Клиент улыбается, поднимает голову и громко поет: Happy birthday to You!.. Happy birthday to You!..
– Идем отсюда, – прошипел Трубников.
В «Шато де Кудрэ» Трубников снял номер-люкс.
Это чрезвычайно понравилось русскоговорящему гиду Наташе.
В тот же день Трубников отправил служащего отеля за билетами в Бенарес. Индийский город Бенарес давно уже называется Варанаси, но, разговаривая со служащим, Трубников для большей значительности употребил древнее название. В конце концов, в авиакомпаниях сидят не дураки, разберутся. С почтением глянув на малиновый пиджак Трубникова, на золотую цепь, на дорогой кожаный пояс, на котором висело все, что может понадобиться деловому человеку в дороге, служащий отбыл в кассы. А из ванной в очень коротеньком халатике появилась Наташа.
– Мой Трубников, – спросила она. – Почему ты закрыл окна? Здесь совсем не шумный район.
– Ну… – сказал Трубников, оглядываясь. – Привычка… Тишина и покой… В окна не будут заглядывать…
– Но здесь третий этаж, – засмеялась Наташа.
И осторожно, чтобы ее вопрос не был истолкован превратно, спросила:
– Мой Трубников, в какой спальне мне можно располагаться?
В голосе Наташи звучало обещание. Трубников обрадовался: выбирай любую. В итоге Наташа выбрала спальню рядом с кабинетом. Трубников так долго не слышал женских похвал, что, утомленный, уснул в Наташиной спальне.
Это его спасло.
Ночью, вдруг пробудившись, он не нашел Наташу в постели.
Постель была грандиозной, но все равно Наташи он в ней не нашел.
Сунув ноги в мягкие меховые тапочки, он отправился в туалет и, проходя мимо кабинета, услышал голос Наташи. Русскоговорящий гид держала в руке телефонную трубку. Ее мягкий и нежный голос выговаривал жестокие слова, навсегда ранившие сердце Трубникова.
– Да куда он денется? Он на крючке, не сорвется. Билеты принесли, полетим вместе. Мало ему не покажется, в Варанаси я все сделаю. Нет, именно в Варанаси. Кто заметит в Индии исчезновение какого-то потного русского говнюка? От похоти у него слюна с губ капает. Не стоит потрошить этого говнюка во Франции, вони много. Да и законы во Франции отрабатывались не один век. Чем быть повешенным в швейцарском кантоне, – пошутила Наташа, – лучше стать миллионерами в Бенаресе.
В чуть приоткрытую дверь Трубников видел ее красивое лицо – в профиль.
Это был нежный профиль и чистые нежные кудряшки ложились на нежное обнаженное плечо Наташи. Стараясь не пыхтеть, но уже пуская густые слюни, Трубников явственно разглядел коротенькую рубашонку и совсем обнаженное плечо. Распаленная фантазия легко позволила представить Трубникову все остальное. Отлично понимая, что в ближайшие три-четыре часа поблизости вряд ли раздастся голос Калашникова, он вошел в кабинет и обвил вздрогнувшую Наташу руками. «Никак тебя не найду… – врал он, задыхаясь. – Проснулся, а тебя нет…» – «Вот звонила домой… – врала, задыхаясь, Наташа. – Дома волнуются…»
Она была уверена, что Трубников ничего не слышал, но на всякий случай распаляла его.
Все случилось на рабочем столе.
«Конечно, дома должны знать, где ты находишься…», – разворачивая Наташу, жадно сопел Трубников. «Дома всегда волнуются… – дышала Наташа, уже сама помогая Трубникову. – Они боятся за меня…» – «Конечно, – сопел Трубников, сдирая с нее рубашку. – У тебя много такого, за что стоит бояться… Вот это например… – Она застонала. – Или это, например… Но ты в надежных руках…» – «О! О! О! – красиво стонала Наташа. – У тебя не только руки надежные…»
А через час, когда Наташа забылась в блаженном, полном сладких видений сне обманутого платного киллера, Трубников из Женевы улетел в Стамбул. Конечно, ему надо было в Бенарес (Варанаси), но купленные билеты он оставил в кабинете и не хотел рисковать: доверился направлению, определенному первым случайным рейсом.
Как можно? – горько повторял про себя Трубников, глотая пиво на борту стамбульского рейса. Как можно? Он не знал, на кого работает Наташа, нежный голос Наташи не отпускал его:
Клонированная овца!
В Стамбуле Трубников взял такси и отправился в центр города.
Он как-то плохо запомнил Стамбул.
Например, обедал он неподалеку от какого-то огромного храма. Возможно, это была Айя-София, он о чем-то таком слышал. Вроде как на одной из древних каменных плит храма изображен настоящий атомный взрыв. Изображен еще в те времена, когда люди представить не могли ничего такого. Вот спрашивается, зачем показывать бессмысленные картинки?
В храм Трубников не пошел.
Кроме картинок атомного взрыва, он слышал, храм принадлежит мусульманам.
Никаких этнических или религиозных предрассудков Трубников не разделял, все равно древний восточный город показался ему чуждым и слишком большим. Устав, он решил снять номер в отеле и плотно задернуть шторы, чтобы ничего не видеть и не слышать в этом развращенном мире. Поднимаясь к центру Стамбула (где еще находиться лучшим отелям?), на какой-то узкой и шумной улочке он увидел тощего турка в полосатом пиджаке с короткими рукавами. Зато брюки у турка были такие длинные, что он их закатывал над остроносыми башмаками. Такого я к себе близко не подпущу, подумал Трубников. У него однажды было: в Энске лет пять назад утонул рабочий в чане со спиртом. Совсем как этот: усатый, черный, как головешка, со злым лицом. Пошел попить спирту к чану и утонул. Со спиртом потом были неприятности. Чуть не заставили слить в канализацию. Тоже идея, лягушек спиртом травить!
И вообще, облегченно вздохнул Трубников, Россия, Франция и Швейцария – это все теперь за спиной, следы надежно запутаны, в Стамбуле я в полной безопасности. Чем дольше рядом со мной никого не будет, тем дольше я пробуду в безопасности. А Наташа (
Разве я не достоин этого? – спрашивал себя Трубников, безуспешно пытаясь найти выход из крутой, шумной, прихотливо извивающейся улочки, все время впадающей в какие-то тупики. Устав, он резко остановился и прямо на него налетел все тот же усатый турок со злым лицом. Упорно ходил, наверное, за белым человеком, надеялся на бакшиш.
– Эй! Как я пройти к хороший отель? – воспользовался случаем Трубников. Слова он старался выговаривать так, чтобы было понятно для турка. Для большей ясности он даже помахал рукой. И остолбенел, когда турок по-турецки ответил:
– Tuda tebe zachem, pidaras?
Выбравшись на центральную магистраль, ошеломленный Трубников остановил такси. Плевать он хотел на отель. Стамбул не тот город, где можно чувствовать себя в безопасности. Он знаками показал водителю – в аэропорт. Водила не сразу понял, тоже ведь турок, тогда Трубников, сопя, изобразил руками крылья и загудел. На этот раз турок понял, но по-своему:
– Na-ta-sha?
– К черту этих Наташ! – испугался Трубников, поняв, что ему предлагают проститутку. И хотя чисто рефлекторно пустил слюни, снова изобразил крылья и легкое гудение.
– Angel? – догадался турок.
– Samolet, черт возьми! Хочу лететь! Далеко! Я есть лететь самолет, давай ехать в аэропорт.
Такая трудная фраза Трубникова доконала, но хитрый турок каким-то образом постиг истину, и уже к вечеру этого изнурительно тяжелого и нервного дня Трубников оказался в маленькой арабской стране.
Маленькая страна лежала на берегу прозрачного теплого моря, щетинилась пальмами и сладко пахло водорослями, кокосами, песками и нефтедолларами.
Переночевав в прекрасном отеле, полном уюта, прохлады и невидимой, радующей сердце и никому не мешающей музыки, Трубников неторопливо спустился на просторную, почти пустую террасу, где на завтрак ему подали ломтики золотистого хорошо прожаренного мясо и вообще всячески выказали приязнь и уважение.
Трубникову это понравилось.
Наверное, нога русского человека тут еще не ступала, подумал он. Наверное, тут еще не слышали о гениальном изобретении Калашникова. Это, наверное, тихая страна, принимающая только воспитанных европейцев.
Когда Трубников вошел в бесшумный лифт, чтобы спуститься к морю, за ним шагнул в лифт жирный немец в совершенно нелепой одежде – то есть в черных спортивных брюках и в черной майке без надписей. Даже трусы на немце были, наверное, черные. В правой руке непонятный немец держал черную шляпу, причем странно держал – прижав к животу. Под такой большой шляпой можно спрятать все, что угодно, нервно подумал Трубников. Даже автомат Калашникова. Правую руку при этом странный немец прятал в кармане. Улыбнувшись немцу, Трубников доброжелательно спросил:
– Down?
– Сам ты, блин, даун! – ответил немец по-русски.
В тот же день Трубников в инвалидном кресле на колесиках оказался на борту быстроходного пассажирского лайнера за которым в свете плоской Луны летела по ночной Аравийской пустыне энергичная тень.
Утомленные пассажиры спали.
Пустыня внизу была однообразно желтой.
Потом взошло солнце и пустыня сменилась столь же однообразным, только зеленым по цвету океаном.
Иногда самолет где-то садился, тогда Трубникова заботливо вывозили в тенистый тропический сад или в прохладный ресторан аэропорта, и вкусно кормили и поили, как настоящего калеку. А он улыбался, терпел и упорно стремился в старинный индийский город Бенарес (Варанаси), здраво раскинув, что, потеряв его
