настаивал на осторожности. С уютной каменной террасы, укрытой от солнца белыми тентами, они видели сразу все выходы, а одновременно видели серый заиленный берег священной реки Ганг, на много миль застроенный мрачными громадами домов, предназначенных для пилигримов.
По набережной текли нескончаемые толпы.
Это напоминало движение мути в полном стакане зацветшей воды.
Среди людей лениво бегали плешивые собаки, мычали коровы с белыми вислыми животами, злобно попискивали рыжие юркие обезьяны, устраивавшие неприличную возню на пальмах. Смуглый мальчик вел сквозь толпу полуголого слепого, черного, как головешка. В сизоватой мутной воде священной реки копошились тысячи пилигримов – одни мылись, другие пили, третьи чистили зубы, а рядом проплывали трупы собак, цветы, целые венки цветов и вдали подымался белый дым над башнями мертвых. Там сжигали покойников, и все, кто бросал взгляд на далекие башни, загадочно улыбался.
– Ну, я балдею, – заявил Трубников. – Смотри, прокаженный. У него пальцы отвалились. Почему он улыбается?
– А что бы ты делал на его месте?
– Типун тебе на язык! – обиженно засопел Трубников, облизывая враз пересохшие губы. И резко поменял тему беседы: – Почему покрывала в Индии сшивают конвертами?
– Чтобы змеи не заползали, – усмехнулся Семин. – Забыл мое предупреждение?
– Ты это о чем? – Трубникова блудливо отвел глаза в сторону.
– Зачем гоняешься за горничными?
– Это они бегают от меня.
– А зачем с утра обзванивал туристические агентства?
– Как это зачем? Ты ничего не делаешь! Я ищу знающего человека!
– Знающий человек нам нужен, – согласился Семин, – но нельзя такого человека искать через европейские представительства. Знающего человека искать нужно через местные фирмы, а то опять натолкнешься на своих друзей.
За соседним столиком под высокой пальмой сидела немецкая семья.
Время от времени невидимые птицы, громко перекликавшиеся в перьях пальмы, мелко, но точно капали вниз. Немцы изумленно восклицали: «Майн гот!»– но им в голову не приходило передвинуть столик.
– Тропические птицы дурные, – заметил Трубников, но Семин возразил:
– Это немцы дурные.
Они помолчали.
– I want a bloody steak… – мечтательно произнес невысокий смуглый человек, присаживаясь за соседний столик. И, мечтательно поворачивая голову в поисках официанта, сам себе подсказал: – May be you want some fucking potatoe with it too…
Больше того, он выругался по-русски.
– Кавказец, наверное, – покачал головой Трубников. – Посмотри на его глаза! Где ты такое видел? Смотрит сразу в обе стороны.
– Он косой.
А косой подбоченился и правой рукой подкрутил длинный ус.
Возможно, он расслышал некоторые слова, поэтому Семин сам пришел на помощь усатому:
– Ты из России?
– Я из Пакистана, – уклончиво ответил смуглый человек.
– Как тебя звать?
– Пушта.
– Врешь! – сказал Семин.
– Нет, правду говорю. Пушта. В переводе это значит – Цветок.
Лоб пакистанца Пушты украшали четко прорисованные цветные полоски, сам он был в белых когда-то брюках, в стоптанных сандалиях и в легком, тоже когда-то белом пиджаке, надетом на голое тело. Все это было далеко от элегантности. Собственно, косой усач не соответствовал классу ресторана, но какие-то деньги у него, видимо, водились, потому что на просторной террасе он чувствовал себя уверенно. Дождавшись официанта, он строго заказал одну колу.
– Где ты научился говорить по-русски?
– Учился.
– В России?
– Я многому учился… – неопределенно кивнул Пушта. – Я многому хорошему учился… Знаю Варанаси как свои пять пальцев… – он взглянул на правую руку и спрятал ее под салфетку, потому что пары пальцев на руке не хватало. Это почему-то его смутило. – Могу показать Варанаси белым сахибам. – Вполне возможно, что косого Пушту с владельцем ресторана связывал некий договор, позволявший Пуште отлавливать богатых клиентов прямо на тенистой террасе. – И дальше знаю весь край. Многое могу показать.
– Что можно увидеть в таком краю? – презрительно запыхтел Трубников.
– Мертвый город, – значительно произнес Пушта. – Настоящий мертвый город. Без подделок, такое не подделаешь. Такой древний, что никто не помнит, когда этот город бросили. В те времена белых сахибов в Индии не было.
– Почему его бросили?
– Ушла вода.
– А сейчас?
– Немного воды есть, обезьянам хватает, но люди там жить нельзя.
– У нас тут, кажется, непонятки, – Трубников, сопя, покосился на Семина. – Въезжай в разговор. Мы покупаем или продаем?
– Мы всегда покупаем, – усмехнулся Семин, пытаясь перехватить уклончивый взгляд косых глаз Пушты. И спросил: – Что можно купить в мертвом городе?
– Драгоценные камни…
– Фальшивые, – презрительно сплюнул Семин.
– Старинные манускрипты…
– Поддельные.
– Волшебные лекарства от различных болезней…
– Тяжело в лечении, легко в гробу?
– Можно купить весь город…
– А как на это посмотрит правительство?
– А зачем втягивать в сделку третьи лица, особенно юридические? – уклончиво ответил Пушта. Оказывается, он был не так прост. Запахивая когда-то белый пиджачок, он заявил: – Неподалеку от мертвого города есть деревня, там живут настоящие мастера. Можно купить оружие, целебные травы, священные курения, волшебные амулеты…
– По настоящему волшебные? – уточнил Трубников.
– Волшебнее не бывает! Клянусь! – Пушта ударил в грудь маленьким черным кулачком.
– А из чего делают волшебные амулеты?
– Из когтей тигра, из листьев баньяна, из лесных корешков, – уклончиво объяснил Пушта. – На волшебные амулеты идет разный материал. Но я скажу так. Самые сильные волшебные амулеты делает сельский Колдун. У него даже имени нет, такой он старый. Есть много знаков, подтверждающих его силу. Он слышит полет невидимых птиц и пчел. Из его хижины доносится ржание табунов коней. По его желанию в хижине выпадает настоящий снег. Если с ним договориться, он добудет любой амулет. Даже от того, – ошеломленно повертел Пушта круглой головой, – что сейчас просто не приходит в голову.
– А как попасть к Колдуну? – спросил Трубников. – Сколько времени это займет?
– Нужно спуститься вниз по реке. Мы снимем большую лодку, – косые глаза Пушты зажглись. Он смотрел на Трубникова и Семина как на компаньонов. – По священной реке Ганг мы спустимся до местечка Магру. Так назывался мертвый город. Там возьмем носильщиков и доберемся до вечных лесов, которые зовут Хилас. Я там бывал. Я знаю дорогу.
И неназойливо поинтересовался:
– У сахибов имеется оружие?
– Нет.
– Тогда я сам найму охрану. Но это будет стоить отдельных денег.
Разгорячась, Пушта подал знак официанту и тот живо принес для мнимого пакистанца, якобы учившегося в России, острое мясо, тушеное с бананами. Глаза Пушты засверкали еще веселее. Он счастливо засмеялся. Трубников так и впился в него взглядом:
– А сколько стоит волшебный амулет, Пушту? Я говорю о настоящем серьезном амулете, а не о какой-то там безделушке.
– Волшебный амулет стоит тысячу рупий, – счастливо засмеялся Пушту, показывая мелкие желтые зубы. – А может, две тысячи. Это зависит от числа носильщиков и охраны, а также от числа занятых дней.
– Небольшая цена для серьезного амулета, – пробурчал Трубников.
– Это всего лишь стоимость дороги, – засмеялся Пушта. – Сам амулет не имеет цены. Он – награда за смелость. Никакой самый сильный амулет не будет действовать, если его купить за деньги.
Сказав это, Пушта принялся за еду.
В общем-то он о многом мог еще рассказать, но он не считал себя болтуном.
Например, он не рассказал о том, что, увидев в ресторане пару белых богатых сахибов, он сначала хотел под видом настоящих поменять у них по придуманному им курсу бумажные деньги, которые китайцы делают для своих покойников и сжигают на могилах, чтобы покойник мог продержаться на том свете, пока твердо встанет на ноги, но, к счастью, быстро перерешил. К тому же, при ближайшем рассмотрении белые сахибы оказались не такими уж глупыми, раз заинтересовались волшебными амулетами. Правда, у белых сахибов не было оружия, но зато они решили рискнуть и добраться до мертвого города.
