Я метнулся к нему, ткнул ножом снизу вверх.
Плечо ожгло, рубаха сразу намокла. Перебросил нож в левую.
Алуш рассмеялся, обошел меня на три счета — правый бок, левая лопатка — левый бок.
Играет.
Кошка играет с мышью.
Я дергался бестолково туда-сюда, споткнулся, припал на колено и — послал нож.
Изумление стерло улыбку, пальцы цапнули рукоять, торчащую в солнечном сплетении. Он осел в снег тряпичной куклой, глаза замутнели.
Видишь, Великолепный, я не терял времени даром. Все — по твоей методе, все, как ты учил… Ты доволен мной, Великолепный?
Остановить бы кровь… Набрал снегу, прижал к правому плечу.
Боли не было. Только мокро. Ничего, скоро засохнет.
Если Тан даст мне время.
А он не даст.
Алуш еще дышал. Я поднялся, шагнул к нему.
«— Ты мне нравишься, Анаор. Хочешь, я немного с тобой позанимаюсь?..»
Спасибо, Великолепный. Ты знал ставку. Игра была честная. Спасибо.
Выдернул нож и перерезал ему горло.
Вот так.
Распрямился. Шатнуло. Голова гудит, как после трех кружек. Лимрская…
Ничего, теперь между тобой и лимрской — только Тан.
Тан. Ты должен достать его. Иначе нельзя. Никак нельзя иначе. Иначе все бесполезно. Даул, Кайр, Арито, Алуш, Эгвер… Дело должно быть закончено.
Он придет сюда, Тан. «Конюшня» — точка встречи…
И тут я понял, каков он, мой единственный шанс.
След я буду оставлять хороший. Мокрый красный след. Тан поймет, кто это. Тан пойдет за мной. Мне нечего рассчитывать взять его честно. Тан — не Алуш.
К Кривой сосне.
Только бы успеть.
Только бы успеть, боги…
Шаг. Еще. Быстрее.
Быстрее, приятель.
Вот она.
Вытащил длинную вешку, наступил на образовавшуюся ямку. И вообще, здесь я упаду. Вот так.
Поднимусь. Еще несколько шагов. Тут упаду снова и смогу только ползти. Тем более, особо притворяться не надо… Да, Великолепный, спасибо, конечно…
Ничего. Справишься. Нету у тебя другого выхода. Связка за спиной. Твоя связка.
Положить вешку на края ямы. Переползти по ней. Только бы выдержала…
Выдержала. Хорошая вешка.
Как получилось? Оглядываться нельзя, след испортишь. У тебя «нет на это сил».
В кусты.
Колючки, ч-черт…
Ну, как там у нас? Красиво. Удачный след.
И — ждать. Ждать.
Неужели он не поверит? Так старался, все чисто, тщательно… Человек шел, увязая в снегу, спотыкаясь, упал, поднялся, опять упал и пополз…
Щека схватилась морозцем и саднила.
Он осторожен, Тан. И — следопыт, не тебе чета. Настоящий «нюхач». Это же — Тан. Живая легенда…
Почему, кстати, он не повез меня сам? Четыре года поисков — разве не заслуживают награды? А он уступил почет Даулу, а сам остался делать грязную работу…
«Подчистка» — не для Даула. Ему такие вещи не по нутру. У них, в Андалане, все делают проще. Привозят не живьем, а — головы. Экономия места, между прочим. В один мешок голов войдет — пропасть.
И вообще, они наверняка собирались встречаться. Встречаться где-то по дороге. Так что приехали бы все вместе. А уж Энидар прекрасно поймет, кто меня нашел…
Чертова кровь никонец-то унялась. Кажется. Холодно, дьявол. Но куртку надо было бросить там. Для Тана. После драки с Великолепным у меня «не было сил» одеваться. Или хотя бы сил подумать, что одеться стоит. Я «еле полз».
Где же он? Я просто загнусь тут потихоньку, и уверенности, так мне необходимой, не обрету. Я должен увидеть его мертвым. Только тогда буду спокоен.
В ушах шумело. Перед глазами полусонно проплывали Кайр и Арито, играющие в кости, смеющийся Алуш, вертящий в пальцах кинжал на цепочке, грустный Эгвер и пьяный Даул, что-то упорно ему доказывающий… Не сердитесь. Не сердитесь, поймите меня. Будь я один… Вы же знаете. Вы теперь все знаете. Поймите меня. Пожалуйста…
Тук, тук. Тук-тук-тук. Тук.
Что это?
Встряхнул головой, прогоняя наваждение и увидел — Тана.
Он шел, мягко ступая, собранный, как стальная пружина, и рядом с ним шел — Звук.
Тук, так. Тук-тук-так. Иди сюда. Тук-тук-так.
Нет. Нет, Тан. Не пойду. Не пойду. Не…
Он шагнул — хрустнули ветки — изогнулся отчаянно, пытаясь удержаться — рухнул вниз.
Слабость спасла меня. Я бы вылез к нему. Вылез бы. Барабанчик… У меня никогда не получалось как следует перебивать ритм. Я никогда не мог долго продержаться против барабанчика.
Тишина.
Тишина. Ни звука.
Вот и все. Так просто…
«— Главное — одержать верх, запомни.»
Я запомнил, Тан.
Поднялся. Выдрался из кустов, оставив клок рубахи. Опираясь о верную вешку, доковылял до ямы. Послушал тишину… Вот так. Как просто, боги. Как просто… Почему?..
Мутит, черт. Еще до деревни топать… Да что ты, как полусонный. Шевели ходилками.
Вот и все. Дело — сделано. След окончательно смазан. Если сам Тан нашел меня только на «широком веере», то теперь, через четыре года… Да и Догара уже нет… Да и вообще мы будем в Андалане… Все в порядке, ребята. Боги встали за нашей спиной. Про вас знают только мертвецы. Про то, что вы — со мной. Только — мертвецы. Они никому не скажут…
Бумага.
Бумага с именем наследника и с подписью свидетеля.
Бумага наверняка — у Тана. Раз шестой был — Эгвер, старший в связке — Тан. И бумага — у него. Ладно, это — терпит. Сейчас приду, скажу — привет, ребята. Скажу — все в порядке. Скажу — поехали в Андалан…
(Лица их — облегчение, смывающее тревогу, потом — вспомнив, что необходимо устроить разнос, оба одновременно сдвигают брови; Альса — сердито, Стуро — грозно…
— Привет, ребята, — я протягиваю руки, и они…)
Пусто. Пусто как, боги!.. Хоть бы птичка какая чивякнула, что ли… Тихо и пусто в лесу. Солнце сошло с ума — лупит в белый снег с синего неба. Как летом. Только вот сверху насыпалось. Белое-белое, холодное…
В общем, я повернул обратно. Да, глупость. Да, все это легко терпит. Сначала надо успокоить ребят, а потом заниматься погребением… Да.
Но я вернулся к яме. Шатаясь, как пьяный, подошел поближе.
Опустился на четвереньки. Заглянул осторожно.
Заостренный кол прошел через его грудную клетку и высовывался хищно, окровавленный, будто клык гигантского зверя.
Ты сам учил меня, Тан. Ты говорил, что мое слюнтяйство — вещь совершенно лишняя, что эмоции надо держать в руках. Сегодня я сдавал экзамен, учитель. Я его сдал?
И тут труп, распластанный гигантским насекомым, открыл глаза. Он был жив, Тан. Двенадцатую четверти жив на одной бездонной ненависти.
Оскал-усмешка.
Короткий замах.
Реакция подвела меня. Стилет его любимый, Зуб Дракона, воткнулся — не в грудь, так в плечо.
