Вот теперь — действительно — все.
Все, ребята.
Вот я и заплатил.
Заплатил богам их цену.
За то, что смог взять полную связку.
Свою связку.
Я тут же выдернул узкое лезвие, темное от «шипастого дракончика», дедовым подарком расширил рану, поковырял, чтобы спустить побольше крови… Знал, что бесполезно, и все равно… Так уж устроен человек — трепыхается, даже когда вопрос времени решен.
«— Убит твой хозяин, лопоухая.»
Они ушли. И я уйду с ними. «Кошачьи лапы» ходят связками. Связками. И это — правильно.
Легкость какая-то странная. Голова кружится. То ли — «шипастый дракончик», то ли просто много крови потерял…
«— Главное — одержать верх…»
Что ж, Тан. Меня ты убил. Мы с тобой квиты. Но верха ты не одержал, учитель мой, живая легенда. Ирги Иргиаро и был смертником, а больше ты не убьешь никого. Последнее усилие отняло дыхание, забрало жизнь.
Нелепая фигура на дне ямы — черный плащ переломанными крыльями, оскал — как улыбка аблиса…
Ты будешь жить, братец. Я остановил их. Остановил. И это, черт возьми, главное. С Лезвия не сходят, братец. С него только падают. Но у меня, по крайней мере, есть отсрочка. «Шипастый дракончик» действует не сразу. Если повезет, все-таки успею добраться до вас, ребята. Попрощаемся по- человечески…
Давай же, шевелись. Чего разлегся?
Вдоволь повозившись в снегу, наконец поднялся на колени. Теперь — где тут наша вешечка?.. Обопремся на нее и встанем. Вста-анем…
Дьявол!
Ноги не держат. Как с перепою.
Ладно. Сейчас еще попробуем.
Сейчас…
Сейчас…
Серое, испятнанное бурым, в обрамлении светлой пакли — морда.
Нависла надо мной.
Арваран.
Бред. Быть не может.
Арваран…
Зачем-то внимательно обнюхал плечо мое, то, с уже чернеющей по краю дыркой…
Полный бред.
— Эй, — сказало видение, — Ты живой?
Озабоченность на морде выглядела презабавно. Галлюцинации.
Разве «шипастый дракончик» дает галлюцинации?..
— Уйди, — поморщился я. — Пусть лучше будет Стуро.
Если уж дойти до него не смогу — хоть так…
Но галлюцинация никуда не ушла. Напротив — ухватила меня вполне реальными ручищами, легко подняла, во что-то завернула и куда-то потащила.
— Куда?
— К Ардароно.
Ардароно?
Нет. Так не бывает.
Бывает, приятель. Все бывает в последний день.
Значит, это он. Тварь клыкастая, призрак…
Не просто арваран, а — Тот Самый арваран… И стражников, что спугнули тройку Тана, привел — Ардароно?.. Круг замкнулся…
— Мои?..
— Целы, — голос глухой, мрачный. — Ждут. В хибаре.
В хибаре?
— Собаки?
— Не видал. Все утро за этим бегал. Который в яме.
За Таном.
Опоздал ты, клыкастый. Чуть-чуть опоздал. И я пойду к Лергу. Пойду за Таном, за Эгвером, за Алушем, Даулом и близнецами. К Лергу. От того же самого «шипастого дракончика»… Не зря ты разглядывал да нюхал. Не зря. Ты-то понимаешь толк в «шипастом дракончике».
Странно, клыкастый — ты убил его, а я не хочу взять тебя с собой. Хоть, наверное, это можно было бы как-то сделать. «Кровью к крови»… оцарапать тебя и прижаться раной… Но нет во мне ненависти, тварь хвостатая. Почему?
Странно…
Может, дело в том, что ты — не из нашей связки?..
Ровный гул в ушах, мерное нетряское покачивание. Легкий шаг у арваранов. Почти как рысь нилаура. Спать охота…
Нельзя спать. Никак нельзя мне сейчас спать. Насплюсь еще. Будет время. Целая пропасть Времени.
— Эй, — окликнул арваран. — Дерево-то тебе — какое?
Дерево. Да, конечно.
Последние распоряжения. Прав, хвостатый. Прав. Потом может и не получиться…
— Костер — общий. Со связкой, что за мной… С моей связкой. Трое — по дороге к Арбенору. Трое — на поляне.
— Видел.
— Хорошо. А дерево… Хочу этот лес.
Развей пепел, хвостатый. У нгамертов нет могил. Развеется пепел, растворится память.
«Уйти к Ветру» — так, братец? Ветер возьмет на крыло…
Неси меня, хвостатый. Поторапливайся. Я должен успеть. Успеть к ребятам живым. До боли. От «шипастого дракончика» плохо уходят. Как Лерг…
Простите, ребята. Не поедем мы в Летель. Не поселимся в Але. Так уж получилось, Альса. Вам со Стуро вдвоем — в Каорен лучше добираться. Хорошо, что Ардароно подвернулся. Какие-никакие должны были связи в Каорене остаться. Говорили, он вообще — проштрафившийся Сетевик… Не знаю, это, по-моему, слишком. Да и неважно. Он поможет вам пристроиться. Он не откажет мне, Ардароно. Право последней просьбы — это Кодекс. Кодекс ни один найлар не нарушит…
А здесь вам оставаться нельзя. Тихо, спокойно, не обидит никто — это верно. Да только, Альса, Бессмараг — кабала. Если останешься в Бессмараге, сама на ноги не встанешь. Придавят тебя, дружок. И Стуро придавят. Дети вы еще оба. И будете под матерью Этардой. В мягком, уютном покое. Летта вон твоя не просто так в мир рвется. А ты не вырвешься. Сама — не вырвешься, Альса. Я знаю. Со мной это было. Железный Лоутар…
Но, может, ты хочешь — именно так? Может, я просто по себе меряю? А Стуро? Он чего хочет?
Боги мои, ребята, я ведь, оказывается, совсем вас не знаю… Что там, внутри у вас, у Стержня… Чем живете, чем хотите жить… Люблю вот просто…
Люблю.
Альсарена Треверра
— Что? Я — глупец и бездарность? Я — варвар? Это вы — варвар, проклятый язычник! Я на вас в Арбенор жалобу подам! Я вас выведу на чистую воду! Что? Что, что, повторите? Да вас ваши же найлары за такие дела посадят в одиночку! На хлеб и воду! И ящера вашего! Чтобы неповадно было с нгамертами в прятки-догонялки играть!
Мы — я, Стуро и Данка — остановились на повороте. Разинули рты. Мы ожидали увидеть сражение, пленников, трупы, в крайнем случае. Но банальнейший скандал с перетряхиванием грязного белья…
Господин Ульвенг, красный, распаренный, вопил и грозился на весь лес. Господин Ардароно, пятнистый, как осьминог, с белыми глазами, шипел что-то неслышное, но, видимо, очень обидное. Двадцать конников из гарнизона растерянно топтались на перепаханной полянке перед домом. Алага нигде не было видно.
— А вы не тычьте мне в глаза взятками моими! Не тычьте! У самого рыльце в пушку! Да, да! В Арбеноре пускай разбираются, что это вам приспичило за нгамертами гоняться… Что вы там с ними не поделили… Все, не желаю больше ничего слушать! Ничего не желаю!
Господин Ульвенг вскочил на свою лошадь и двинул шпорами.
— Отряд! За мной!
Они прогрохотали мимо, окатив нас веером снежных брызг. Господин Ардароно остался перед домом в одиночестве. Я кинулась к нему, путаясь в юбках.
— Господин… господин таможенный инспектор! Что случилось? Почему они уехали?
— Потому, что прохлопали. М-мешки! — он сплюнул. Поглядел на меня, на подбежавших Данку и Стуро, — Не дождались нас «лапки кошачьи». По
