из окон похоронного бюро, за ним наблюдают люди, специализирующиеся на редком и опасном деле — похищении детей. Карине хотелось приподнять голову, прильнуть носом к стеклу, но девушка лишь судорожно вцепилась тонкими пальцами в ворс чехла.
Хлопнула дверца. Кто-то плюхнулся на место водителя. 'Порядок', — шепнул знакомый голос. «Жигуль» развернулся и поехал в обратном направлении. Машину Андрей остановил только через два квартала. Карина осторожно села. Девушка боялась лезть с вопросами к спутнику, а сам он не имел желания болтать. Зазвонил мобильник. Андрей рывком поднес его к уху.
— Все сделал хорошо. Теперь дальше. Мальчишка в доме, приготовленном к сносу. Лизюкова, 28. Спасибо за сотрудничество.
Автомобиль ожил и понесся в ночь.
Несчастный и красный, как перезрелый помидор, Владимир Петрович сидел перед полноватым, каким-то блеклым ментом. Фамилию сыскарь носил не геройскую — Смирнов. И глаза его не горели азартом прирожденного охотника, напротив, то и дело их покрывала пелена сонливости. Зато молодой помощник Смирнова — Саша Першин — проявлял активность за двоих. Он беспрерывно крутился по холлу, по-собачьи заглядывал в углы, точно искал одному ему известные улики или намеревался ненароком что-нибудь прихватизировать в особнячке.
— Вы его связали? — бесцветным голосом уточнил Смирнов.
— Я? Нет. — Владимир Петрович промокнул лоб платком. — Просто выстрелил в него из газового пистолета… Ну и он… свалился.
Великоцкий обеими руками показал на пол.
— Надо было связать…
— Да… Но мы сразу же позвонили в милицию… Потом Вера принесла сок. Ну и мы выпили и… пошли на кухню… Поговорить… Ну чтоб он не слышал…
— А дочь ваша осталась?
— Кара сидела в кресле.
— Кто?
— Моя дочь — Карина. У нее очень доброе сердце, — Владимир Петрович скривился. — Видимо, придурок застонал или попросил пить…
И она подошла…
Великоцкий растерянно посмотрел на жену.
Денис краснел за мнущегося и заикающегося отца.
Ему очень хотелось вставить свое живое слово в бездарный детектив папан. Но под суровым взглядом матери парень молчал. Вера Николаевна казалась абсолютно спокойной. Лишь Владимир Петрович видел, что жена на пределе: левой рукой она крепко сжимала золотой крест на груди. Так, не убирая пальцев с распятия, каменно, Вера много лет назад двое суток просидела у постели умирающей матери. Кажется, только взгляд женщины не утратил способности двигаться. Ежеминутно он обращался к медлительным стрелкам больших часов. 'Я выброшу их, — с тупой тоской подумал Владимир Петрович. — Как только все закончится, расколю к чертям собачьим'.
— И он выволок вашу дочь? — с дотошностью хорошего врача допытывался Смирнов.
— Да, — не спуская взгляда с замка, кивнул Великоцкий. — Но сказал, что через два часа…
Ну когда отъедет подальше, наверное… Отпустит.
— Через час тридцать, — поправила его до того молчавшая жена. — Осталось полтора часа.
Смирнов крякнул. Ему хотелось сказать этим потерянным, заикающимся, оглушенным горем людям: вряд ли вы когда-нибудь увидите свою дочь. Живой, во всяком случае. Но он просто продолжил допрос:
— Что было в сумке?
— Мы не знаем, — понуро ответил Владимир Петрович.
— Неужели не поинтересовались?
— Это дело милиции.
— Да-а-а. Дело у нас заварилось образцовое.
Значит, так. Давайте сюда фотографии дочери.
— Карина не любит фотографироваться, — разлепила синие губы Вера Николаевна. — У нас есть только детские снимки.
— Послушай… — начал Великоцкий, но женщина остановила его гневным:
— Я выполню условие! Будем ждать, — и добавила горячим шепотом:
— Никогда не прощу тебе, если что-нибудь случится с девочкой.
Владимир Петрович совсем сник. Широкие плечи его опустились. Он и сам никогда себе этого не простит… Риночка… Его любимица. Денис заерзал в кресле, вспомнив о сокровище, хранящемся у него в комнате, — фотке на память от ублюдка. Вот бы что подкинуть снующему туда-сюда менту. На его-то старикана надеяться просто смешно.
Денис не понимал позиции родителей — ждать. Его бесила детская вера матери в слово проходимца. Она вертит отцом, как хочет, а его глупая сестренка сейчас один на один с насильником. Денис передернул плечами: дураки! Однако он не смел нарушить запрет матери и лишь сардонически кривил губы. В голове крутилось: 'Наверное, Смирный думает, что я кретин'.
Сердце Карины билось оглушительно, точно она не ехала в качестве пассажирки в автомобиле, а неслась к заброшенному дому на своих двоих. Десятки тревожных мыслей осаждали ее.
Малыш скорее всего в подвале уже один. Наверное, похитители сказали ему: 'Сейчас придет дядя Андрей. Не двигайся с места, а то он тебя не найдет', — и смылись. Оставили они рядом с ребенком хоть какой-то источник света, или бедняга дрожит в темноте?
Андрей с силой сжимал руль и напряженно вглядывался вперед. Наконец, они отыскали полуразвалившееся здание. Андрей взял фонарь и вышел из машины. Карина заспешила следом, споткнулась и чуть не полетела. Но мужчина даже не оглянулся на шум, быстро шагнул в черный зев дома и крикнул:
— Ванюшка! Это я — дядя Андрей! Я пришел. Сейчас поедем к маме.
Где-то справа раздался осторожный шорох.
Мужчина направил туда луч фонаря. В темноту метнулась громадная жирная крыса. Девушка вздрогнула и неосознанно вцепилась в руку спутника.
— Возможно, сволочи его усыпили, — прошептала она.
Почему-то Карина боялась говорить в полный голос. Андрей ничего не ответил. Освещая путь подслеповатым фонарем, двинулся по ступенькам, ведущим в подвал. Под ногами шуршали шматки штукатурки, скрипел песок, вниз со стуком падали осколки кирпичей. Навстречу молодым людям плыл отвратительный затхлый воздух и такая же омерзительная тяжелая тишина. Вдоль коридора темнели «норки», в которых когда-то хозяева хранили вечные банки с соленьями и картошку. На некоторых закутках еще сохранились двери. От нетерпеливого движения быстрой руки Андрея они поскрипывали щемяще, жалобно. В брошенных хранилищах горбатились кучки мусора, источали зловоние нечистоты. Одна дверь не поддалась сразу. Андрей поднажал плечом, и она распахнулась. В углу, прямо на цементном полу лежал мальчик лет шести. Мужчина и девушка бросились к нему.
— Вставай! — крикнул Андрей.
Но малыш не отозвался, не улыбнулся, не сел, потирая глаза ручонками. Мужчина быстро подошел к ребенку. Склонился низко. Карина, испытывая легкую злость по отношению к мальчишке, умудрившемуся заснуть в таящем незримую опасность месте, из которого им всем троим надо побыстрее сматываться, тоже шагнула вперед. Протянула руку — сейчас она его разбудит.
Андрей дернулся, но не успел остановить девушку. Пальцы Карины легли на лоб малыша… И тут же девушка в ужасе отдернула их, закричала:
— Он же мертвый! Мертвый!
Карина затрясла рукой, словно обожглась.
— Его убили!
— Успокойся, — твердые ладони сжали сотрясающиеся от рыданий плечи девушки. — Ну же…
