Мы вовремя заметили опасность, стали с палками наперевес. Топ ужом проскользнул между нами и остановился позади. Очевидно, его очень интересовала развязка. А может, просто считал, что сделал благое дело — вон сколько добычи привел хозяину прямо в руки.
Коровы напирали на нас все решительнее, и мы уже опасались за машину, потому что ни на удары, ни тем более на крики коровы не реагировали. Мы выбились из сил, пока Алексей Васильевич не догадался закрыть Топа в машине.
Коровы сразу же успокоились и, подчиняясь нашим возбужденным голосам, сначала немного отступили, затем побрели прочь по своим коровьим делам.
Мы выпустили Топа. Он с опаской поглядел на удаляющееся стадо, обошел вокруг машины и улегся в тени.
— Чуть-чуть не наделал ты беды, — обратился к нему Алексей Васильевич.
— Да, это тебе не лоси! — добавил я.
Однажды сын пришел с речки в слезах.
— Что случилось? — встревожился я.
— Топ кусается.
— Как кусается? Почему кусается?
— Не дает купаться.
Из рассказов сына выходило, что стоит ему броситься в воду, как Топ следом. Подплывает, хватает зубами за плечо, да еще и рычит.
— Вот смотри, — он показал внушительных размеров царапины на спине и плече.
— Ну-ка, пойдем купаться, — предложил я.
— Только ты сам в воду лезь. Я боюсь, — сын с опаской поглядывал на Топа.
Недалеко от нас строители поставили мощную плотину со шлюзами, перегородив речку Барнаулку. Получился хороший городской пляж. За мягким, рассыпчатым песком горой поднимается старый берег, сплошь поросший высокими соснами. Так что и отдохнуть приятно, и глазу красиво. В выходные дни людей тьма. В будние, как сегодня, поменьше.
Мы отошли от рыболовов, чтобы не пугать рыбу и только я начал раздеваться, как Топ забеспокоился. Я разбежался, прыгнул с берега и не успел вынырнуть, как почувствовал рядом с собой еще кого-то. Вынырнул. Топ! Он попытался схватить меня за плечо, я еле увернулся. Но он вновь устремился ко мне. Плыл быстро, рассекая воду широкой грудью, и вскоре оказался рядом. И опять попытался схватить меня. Тут я немного промедлил и сразу же почувствовал боль в плече. Я протянул Топу руку, чтобы успокоить, приласкать. Но он вдруг схватил ее, крепко стиснул и повернул к берегу, таща меня за собой. Вон оно что! Оказывается, Топ спасал нас, а мы думали…
Этот добровольный спасатель доставлял в воде большие неудобства, да к тому же больно царапался и кусался. Мы долго не могли ничего придумать. Некоторое время сын даже не брал Топа на речку.
Все разрешилось само собой. Кто-то из мальчишек, когда Топ плыл к сыну «спасать», хотел задержать его и схватил за короткий, но толстый хвост. Топ тут же повернул к берегу, буксируя мальчишку.
С тех пор началась новая увлекательная игра. Мальчишки заплывали подальше от берега, Топ, естественно, следом. Потом сын цеплялся Топу за хвост, остальные за сына. И Топ к общему удовольствию быстренько доставлял орущую компанию на берег.
Изредка в наших рыбацких вояжах принимал участие отец моего друга Сергея — Николай Васильевич. Этот человек до сих пор носил на себе жестокие следы войны. У него часто открывалась одна из ран, и жена отпускала его с ночевкой при условии, что он и в палатке будет спать на чистой простыне.
В этот раз мы поехали на ловлю форели. Ручьевая форель — очень красивая и сильная рыба. Ловить такую — большое удовольствие. Водоем в Советском районе искусственный, но интересный. Мощные родники питают озеро. Вода холоднющая. Течение сильное. А вокруг, на сколько хватает взгляд, садовые посадки — черноплодная рябина, малина, вишня, облепиха…
Мы подъехали к озеру. Вышли из машин. Николай Васильевич, с обожанием глядя на нашего четвероногого друга, шутливо проговорил:
— Собака-собака, давай с тобой дружить.
И Топ отвечал на ласковое поглаживание снисходительным помахиванием своего короткого хвоста. Чувствовалось, что их симпатия обоюдная.
Ночью прошел дождь. Воздух был свеж до озноба. Солнце еще не взошло, но вершина холма на востоке уже заалела. Поеживаясь, мы закрыли палатку, подкачали лодки и поплыли на свои рыбацкие места. Топ остался на берегу.
К обеду мы вернулись к нашему бивуаку, но нас никто не встречал. Предвидя неладное, я бросился к палатке. И точно! На белой простыне Николая Васильевича с грязными лапами лежал Топ и спал. Сладко спится на чужих простынях.
— Пшше-л! — шикнул я, и он пулей вылетел из палатки.
Я не знал, что делать. Говорить Николаю Васильевичу сейчас или уж подождать до вечера?… Посоветовался с Сергеем.
— Чего тянуть? Нужно говорить сейчас.
Сказали. Николай Васильевич, нахмурясь, осмотрел крупные грязные следы на простыне и спросил:
— Где он?
— Скрывается от наказания, — ответил я виновато, но на всякий случай позвал: — Топ, ко мне! Ко мне, Топ!
Как сквозь землю провалился.
Простыню собрали, свернули и уселись обедать. Уха удалась на славу. Да и богатый улов способствовал хорошему настроению, если бы не Топ… А вот и он. Я видел, как он вышел крадучись из-за куста и направился к нам. Подошел к Николаю Васильевичу и с тяжелым вздохом улегся у его ног.
— Явился? — с вызовом сказал тот.
Топ прикрыл морду передней лапой и исподтишка поглядывал на нас, покорно ожидая решения своей участи.
— Хорошая ты собака, но балованная. Уйди от меня, — пытался удержаться на заданной ноте Николай Васильевич. — Не люблю я тебя, — и отодвинулся.
Топ выждал некоторое время и опять подвинулся к нему. Николай Васильевич растрогался.
— Собака-собака, давай дружить, — произнес он, протягивая руку для ласки, но, прежде чем помириться, все-таки выговорил: — Ты только… больше не надо. А то жена… Жена есть жена! Тебе что, — за хозяином отсидишься…
Возвращаясь из ветлечебницы, куда возил Топа на прививку от энцефалитного клеща, я заехал в санаторий. Поставил машину на стоянку у ворот и пошел искать друга, который проводил здесь свой отпуск. Нашел я его быстро, и мы, беседуя, гуляли по прекрасным аллеям.
Санаторий расположен в самом городе, и его территория неустанными стараниями сотрудников превращена в уютный парк с маленьким прудом, фонтаном, игровыми залами и аттракционами. Под густо посаженными раскидистыми деревьями тенисто и нежарко.
Неожиданно я увидел две большие клетки неподалеку от ворот санатория.
— Что там такое?
