Казалось, на этом разговор закончился.
— Я иду спать, — смущенно заметила она.
— Трейси…
— Да? — В ее голосе прозвучало ожидание.
— Пожалуйста, больше не уезжай далеко от ранчо, — резко заметил Круз. — У меня нет времени на спасательные экспедиции. — Он взял ручку и решительно открыл гроссбух.
Ей показалось, что он собирался сказать что-то другое. Но, увидев, что он погрузился в подсчеты, решила, что ошиблась.
Трейси отправилась наверх ужасно расстроенная. Ей припомнились слова, которые она когда-то в запальчивости сказала Крузу: что ему не следовало отсылать от себя Эстрелиту; что он был не прав, когда судил ее по меркам, которые не применял к себе. Она тогда говорила, что он должен понять и простить девушку и дать ей еще один шанс. В тот момент Трейси сама верила этим словам. Да и сейчас она продолжала им верить. Мужчина не имеет права судить женщину так, как Круз судил Эстрелиту!
Но станет ли она сейчас так же горячо поддерживать эти справедливые положения, как делала это тогда? Стала бы она так храбро защищать Эстрелиту, если бы заранее знала, что эти слова обернутся против нее, Трейси?
Конечно, ничего не изменилось с тех пор, как она высказывалась перед Крузом. Ничего, кроме того, что она в него влюбилась и не хотела, чтобы он дал Эстрелите еще один шанс! Так нечестно! Трейси почувствовала себя в ловушке, в которую ее загнали собственное чувство справедливости и в то же время желание, чтобы Круз принадлежал только ей.
На следующий день она не отправилась на прогулку верхом, а устроила небольшую стирку и позагорала, потом вымыла голову и привела в порядок ногти. Трейси долго обдумывала, что же ей надеть, чтобы не ударить в грязь лицом перед Эстрелитой, которую она никогда прежде не встречала. Ей не хотелось, чтобы экзотическая красота мексиканки затмила ее в глазах Круза.
Наконец она остановилась на облегающих белых шелковых брюках и на прозрачной блузке цвета мха с тонкой металлической ниткой, удачно подчеркивающей цвет ее глаз. Смелый вырез соблазнительно обрисовывал упругую грудь. На фоне загара ее волосы отливали ярким золотом. Трейси много времени провела у зеркала и, когда спустилась вниз, по глазам Круза увидела, что зеркало ей не солгало. Круз сделал ей комплимент, а глаза его говорили больше, чем слова. Девушка почувствовала возбуждение и приятное ожидание удовольствия от праздника.
Когда они вышли во двор, вместо пикапа там стоял спортивный автомобиль иностранной марки, незнакомой Трейси. Круз уверенно вел машину, избегая ям и кочек, которые, казалось, притягивали Трейси, когда она вела машину сама.
Ранчо сеньора Хуарреса располагалось ближе к главному шоссе, чем ранчо «Эсперанса», и, когда они к нему подъехали, было ярко освещено. Круз сказал, что электричество на ранчо провели недавно. Тогда же к старому дому пристроили новое крыло.
Их проводили в гостиную, где ярко светились огни. Видно, семейство Хуаррес не собиралось экономить электричество, когда оно наконец появилось у них в доме. Сеньор Хуаррес радостно приветствовал Круза и галантно поклонился Трейси, несмотря на весьма круглый животик. Он с акцентом, но очень четко по- английски выразил ей соболезнования по поводу потери мужа.
— Спасибо, — ответила Трейси.
Она поискала глазами Эстрелиту. В гостиной находилось примерно полдюжины пар разного возраста и несколько нарядно одетых и прекрасно воспитанных детей. К ним подошла сеньора Хуаррес, такая же кругленькая и приветливая, как и ее муж. Она почти не говорила по-английски. Круз представил Трейси остальным гостям.
Трейси надеялась, что никто из них не подозревал о тайной связи Джона с Эстрелитой. И если их интересовали отношения Трейси с Крузом, они были слишком хорошо воспитаны, чтобы проявлять любопытство. В воздухе витало ожидание чего-то, и Трейси грустно решила, что все ждут счастливого примирения Круза и Эстрелиты.
Наконец появилась Эстрелита. Она остановилась в дверях и поискала глазами Круза. Он говорил, что она красива, и, действительно, девушка была поразительно хороша. Но Трейси не ожидала, что Эстрелита так элегантна и современна. Ее наряд — длинная плиссированная черная юбка и белая блузка с пышными рукавами и рюшем у шеи и на манжетах — казался простым и в то же время вызывающе смелым.
Трейси обнаружила, что Круз ее покинул. Он стоял подле Эстрелиты, почтительно склонив голову. Они обменялись несколькими словами и посмотрели в ее сторону.
Эстрелита подошла к Трейси и протянула ей руку.
— Рада, что вы пришли. Мне хотелось с вами познакомиться. — Она говорила по-английски с мягким акцентом и иногда делала небольшую паузу в поисках нужного слова. — Пожалуйста, примите мои соболезнования по поводу утраты мужа. Возможно, Круз вам рассказывал, что он некоторое время жил здесь на ранчо. Мы с большим уважением относились к мистеру Шарпу.
Трейси взглянула на Круза. Неужели он не сообщил девушке, что она все знает про ее связь с Джоном? Эстрелита вела себя так, как будто Джон был всего лишь добрым знакомым.
— Я приехала, чтобы сделать фотографии рисунков. Те, что делал Джон, пропали.
— Да, Круз мне рассказал. Как это неприятно!
Эстрелита властным жестом коснулась руки Круза, и Трейси поняла, что она это сделала специально. Однако потом она решила, что это ей показалось. Ведь Эстрелита не имеет никаких оснований подозревать, что что-то происходит между нею и Крузом. Трейси охватило предчувствие чего-то неприятного, что может случиться сегодня.
Вечер продолжался, и девушка немного успокоилась. Ужин подали превосходный, с множеством разных блюд из мяса, рыбы и овощей, огромным количеством охлажденных соков из экзотических фруктов и чудесным вином. Трейси ни с кем не говорила, потому что большинство членов семейства Хуаррес почти не владели английским, а ее испанский также был весьма несовершенным. Но все гости ей улыбались и всячески старались, чтобы она себя хорошо чувствовала в их обществе.
Эстрелита держалась вполне дружелюбно и пыталась ей все объяснять, когда она и Круз разговаривали о людях, которых Трейси не знала. Но когда Трейси отворачивалась, она спиной чувствовала, как Эстрелита враждебно и хищно наблюдает за ней.
После ужина Трейси пошла в ванную комнату попудриться и подкрасить губы. Когда она вышла, то увидела Эстрелиту, ожидавшую ее в холле. Трейси внутренне поежилась от сознания того, что Эстрелита выслеживала ее весь вечер. Она глубоко вздохнула, пытаясь избежать прямого столкновения.
— Какой на вас прелестный наряд, — вежливо заметила Трейси.
— Это из бутика, в котором я работаю. Я его демонстрировала на последнем показе мод. — Эстрелита помолчала и внезапно глаза у нее засверкали как черные алмазы. — А вы думали, что на мне будет дешевый костюмчик и я онемею при встрече с вами?
Трейси грустно подумала, что в сердце девушки кипит ненависть, но она попыталась отнестись к этому спокойно. Конечно, у Эстрелиты есть причины не испытывать к ней дружеских чувств.
— Эстрелита, мне очень жаль, что так случилось между вами и Джоном. Он несправедливо обошелся с вами, и это непростительно. Я понимаю вашу боль, и если я как-то могу помочь…
Глаза Эстрелиты засверкали еще ярче.
— Нет. Вина не Джона, а ваша!
— Вы хотите сказать, что Джон говорил вам, что потребовал развода, а я его не дала?
— Когда Джон и я полюбили друг друга, вы не существовали!
— Но я существую, — запротестовала Трейси, ощущая свою беспомощность. — Неужели вы бы вышли за него замуж, если бы он развелся со мной? Я имею в виду некоторые обстоятельства… У вас существуют религиозные ограничения в отношении развода. Он его никогда не требовал.
Казалось, из черных глаз девушки лились потоки жгучего пламени. Трейси почувствовала, что ей становится трудно сдерживаться, чтобы самой не перейти в наступление, поэтому решила прекратить ненужный разговор.
— Простите. — Трейси хотела уйти.
