друзей,—Лешка,—в Иркутск. Может быть, твое письмо нас и застанет. А лучше всего, для гарантии, пиши по адресу, тебе хорошо знакомому: «Москва, Цветной бульвар, 13, Центральное управление госцирками. Передать Лео Клеменсу или Гуго Орсини».
Желаем тебе всех благ. Как говорится, не дрейфь, крути передний?
ЛЕША, ГОГА. 28 августа 1938 года, гор. Владивосток».
Среди писем этих трех лет, ребята, есть еще одно весьма примечательное.
Москва, Цветной бульвар, 13, Центр, управл. госцирками. Передать Лешке Клеменсу, или Гоге Орсини, или Эркину Гулям-Хайдару. Лично! А ну, угадайте, кто вам пишет, ребята!
В жизни не угадаете. Поэтому сразу раскрываю свое инкогнито. Это я — Федька Пыжик. Спасибо вам, други, что помогли мне. Приехал Марчес. Директор цирка тут же позвонил в школу. Я пришел. Мартин Александрович сказал: «А ну покажи, что умеешь». Я показал. Я у него вытащил из жилетки часы. И он не заметил. Но часы моментально нашел — как магнитом искал — в моем левом рукаве. И он еще сказал: «У тебя, дружок, есть способности».
И взял меня к себе с условием, что буду продолжать учиться, пока не закончу десятилетку. Я дал согласие. Теперь работаю ассистентом. Марчес мужик вспыльчивый, но отходчивый и душевный. Он теперь мне все равно как родной отец. Его жена Софья Михайловна заботится обо мне как о сыне. Мне даже неудобно. А она только посмеивается. Имей в виду, Теодор,— говорит,— придет время, и ты о нас станешь заботиться.
Я, ребята, не помню ни отца, ни матери. А теперь у меня и отец, и мать! Я их очень полюбил. И пусть даже никогда не стану иллюзионистом с мировым именем, все равно — мне здорово повезло, ребята! Спасибо вам.
Мы сейчас в городе Иваново. Цирк здесь тоже новый, большой, современный. Школа рядом.
Что еще? Помните заварушку в городе К., на правобережном заводе? Удалось следственным органам выявить еще... Короче, поймали Прасковью, дочку того самого купца Собакина, в домине
которого обосновалась наша незабываемая «Образцово-экспериментальная». Помните школу? Приятно вспомнить! Не знаю, правда ли это, но ребята из школы написали мне, что та Прасковья даже отстреливалась. Надо же! Ей уже за сорок. Старуха, а туда же — в диверсанты. Это потому, что злоба у нее большая. И дом хотелось назад прикарманить, и мыловаренный да кожевенный заводы, да лабазы разные! Страшная это штука — частная собственность, человека в зверя превращает!
Эх, ребята! Как хочется с вами повидаться! Слышал я, что все три ваши номера включают в Юбилейную программу в честь 20-летия Советского цирка! Завидую. Но по-хорошему. Осенью будущего года, значит, встретитесь в Москве, будете кататься на метро, в автомате-кафе получать по жетонам пирожные «Наполеон» и «Трубочка». И вообще...
Однако хватит мне ныть и завидовать. Расскажу о своей школьной учебе. Невероятно, но факт. Когда я просто учился,— плохо-учился, прямо признаюсь. А сейчас, когда времени не хватает, каждая минута на учете и приходится переезжать из города в город,— хорошо пошла учеба. И знаете почему?.. Раньше я лоботрясничал, а нынче делом занят. Так это опять вам спасибо, ребята.
Желаю вам успехов, чисто крутить свои сальто и хорошей учебы.
Да! Совсем упустил из виду сообщить!.. «Образцово-экспериментальная» стала просто образцовой средней школой-десятилеткой! Ребята пишут: Егор Иванович толково справляется с делом. Геноч-ка Иголкин, учитель физкультуры, женился, и теперь его все величают Геннадием Федоровичем. Всем новым ученикам он рассказывает о вас были и легенды. Одно время он вроде сам в цирк нацелился (его приглашали в аттракцион «Перекрестный полет под куполом цирка»), да молодая жена не пустила. Она у него химичка, очень серьезная. Говорит: «Я не для того замуж выходила, чтобы стать молодой вдовой!»
И последнее. Помните дурака Бубликова. Заклепки какие-то в его голове наперекосяк. Ничего не умеет, а хвастает. Полез по трубе на третий этаж — ногу вывихнул. Вы уехали, Бубликов вдруг заявляет: «Я не хуже циркачей с вышки в воду прыгну!» Забрался на пятиметровку да как сиганет!.. И на спину. Три недели в больнице провалялся.
А недавно, ребята написали, похвастался сделать заднее сальто с парты. Сейчас лежит в палате для тяжелых: шейные позвонки, повредил и сотрясение мозга.
Ну что за человек — этот Бубликов? Ребята пишут: «Может, он после сотрясения мозга поумнеет? Шел ведь фильм «Последний миллиардер». Там короля-дурака по башке старинным мушкетом огрели, и он... поумнел!»
Вот пока и все новости. Ваш друг
Федор ПЫЖИК».
А в конце 1939 года, ребята, вот какая интересная телеграмма прибыла в Московский цирк на Цветном бульваре:
«Георгию Осинину, Алексею Доленко, Эркину Гулям-Хайдаро-ву. Находясь вдали от столицы нашей Родины, в городе Иркутске, душой я, друзья мои, с вами! Горячо и пламенно поздравляю вас с высокими Правительственными наградами! Вы их заслужили, ребята! Поздравляю славным двадцатилетием Советского цирка! Обнимаю! Ваш друг ФЕДОР ПЫЖИК».
Телеграмма эта требует пояснений. Обычно в телеграммах не пишутся союзы и предлоги — в целях экономии места и чтобы лишних денег не платить. Запятые ставят только самые необходимые, а уж восклицательные знаки и вовсе не употребляют. Однако Федор от полноты чувств не пожалел ни денег, ни запятых с предлогами и союзами, ни, тем более, восклицательных знаков. От души он был рад за своих друзей. И вы, ребята, надо полагать, обратили внимание, что адресована эта телеграмма была уже не Орсини с Клемен-сом, не Гулям-Хайдару, а ребятам с обычными именами и фамилиями. К концу тридцать девятого года все трое друзей получили паспорта и избавились от своих «иностранных» псевдонимов. К тому времени в советском цирке стали выходить из употребления псевдонимы. И представьте себе, номера от этого нисколько не стали хуже. Напротив, артисты работали еще лучше и лучше, и цирк наш по уровню акробатической техники и артистизма стал выходить на первое место в мире.
Конечно же, вас так и подмывает спросить: «О какой высокой Правительственной награде телеграфировал Федор Пыжик?»
Дело в том, что в связи с 20-летием Советского цирка наиболее выдающихся цирковых артистов удостоили орденов и медалей. Лешу, Гогу и Эркипа Правительство наградило орденом «Знак Почета»... Что, не очень верится, да, ребята?.. А между тем это факт. Шестнадцатилетние юноши получили ордена. У нас ведь награждают не за долгожительство, а за выдающиеся трудовые дела. Ну, а друзья мои, как я неоднократно говорил,— замечательные мастера циркового искусства. И чтобы окончательно развеять ваши сомнения, назову еще нашу землячку, артистку «Узбекского цирка» наездницу Лолу Ходжаеву. Ей тогда всего пятнадцать лет было, а на цветастом узбекском платьице ее уже поблескивал «Знак Почета». А в двадцать семь лет она стала Народной артисткой Узбекской ССР.
Леша, Гога и Эркин мне позже рассказывали. Получили они ордена.'Выступают в Москве, в Юбилейной программе, ну и, разумеется, учатся в школе, в девятом классе. Сами понимаете, ну как не явиться в школу при полном параде?!
Являются. На лацканах пиджаков — по ордену. Можете себе представить, что творилось в школе. Каждому любопытно посмотреть, пальцем орден погладить. Короче говоря, первый урок был сорван. А в перемену вызвал орденоносцев директор. Тоже полюбовался наградами, поздравил, а потом говорит:
— Это, конечно, ваше дело, настаивать я не имею права. Однако я полагаю, что в школу вам лучше без наград являться.
Друзья мои ничего понять не могут, даже обиделись. Ордена ведь для того, чтобы их носить. Чтобы все знали: вот идет человек, отличенный самим правительством!
Директор пояснил свою мысль:
— Рад я за вас очень, и поздравляю от всей души. Но вот ведь какая штука... Кому много дано, с того много спрашивается. Вот на прошлой неделе Гулям-Хайдаров получил двойку по тригонометрии. Получать
