— Средь золота и мрака площадей,О женщина в одежде черной,Чего ты ждешь так много дней?Чего ты ждешь упорно?— Псы черных чаяний пролаяли опятьСегодня вечером на луны черных глаз,На луны глаз моих, на черную их гладь,На луны глаз — не раз — в вечерний час;Протяжно псы пролаяли опятьНа луны глаз, на черную их гладь.Такою пышностью скорбит волос волна,Что стая псов безумием полна,Такое золото в сверканье наготы,Такой гордыней бедра налиты!— О женщина вся в черном, столько днейЧего ты ждешь средь грома площадей,Чего ты ждешь?— Вновь груди-паруса в тот черный рай летят,В просторы черные, где мечется набат.Каких Валгалл[10] горячечные трубыИль кони, вскинутые на дыбыХлыстом любовной пытки и борьбы, —Мои гранатовые губы?Какие ужасы кипят в моем огнеДля этих псов, что лижут пыл мой ярый?Какие им пожары сквозь ударыМечтаются, чтоб смерть искать во мне?— О женщина вся в черном, столько днейЧего ты ждешь средь грома площадей?— В моих объятиях шипы;Я ненавистью вся пылаю;Я — гончая среди толпы;Я гибну или пожираю.Зубов алмазных острияМои горят, язвя на ложе;Да! Точно смерть прекрасна яИ, как она, доступна тоже.И тем, кто о стену моюЛомает молнии желаний,Я тела катафалк дарю,И стон, и свечи поминаний.Я всех пьяню тоской своей,Томя у самого порога;Проклятия моих грудейВосходят факелом до бога.Как башня я; затворов лязгПривычен всем; все испиваютСтрую моих нечистых ласк,Что, утоляя, убивают.Бессильные! Что любо им?Чем их бесплодный пыл волнуем?Лишь отвращением моимК их ярости и поцелуям.Им сладко вновь найти во мнеСвой мертвый светоч воскрешенным,И плащ мой в их безумном сне,Как рдяный ужас, повторенным.— О женщина вся в черном, столько днейЧего ты ждешь средь грома площадей,Чего ты ждешь?— Лишь солнца старого вечерний пламень ярыйКусками золота осыплет тротуары,Лишь город линии своих огней помчитЗа черный горизонт, где устремлен в зенитМагнит всевластный: женщина! — как сноваПсы безнадежности свой долгий лай стремятВ глаза моей души, в ее полночный взгляд.Псы лают черные средь сумрака ночного,Псы лают черные в вечерний час
