для жилья. Два полукруглых окна, забранные снаружи решеткой. Стол. Табурет. Огромный дубовый шкаф, вероятно, еще сталинской поры. Железная кровать, заваленная грудой ватных одеял. Под кроватью стояли грязные, чудовищно огромные ботинки — размера, наверное, сорок седьмого. Заметив их, Тим застыл на месте.
— Полюбуйся-ка. — Он кивнул Сереге на свою находку.
Серега удивленно поднял брови.
— Мне бы не хотелось встречаться с тем, кто носит такую обувь, — тихо сказал Тимофей.
— А что, он тебе встречу здесь назначил? — прищурился Серега. — Не надо ничего выдумывать, Тим… Наша главная задача — выбраться на крышу, понятно? А ты все занимаешься поисками сказочных чудовищ.
— Я? Поисками?! Чудовищ?!
— Ты. Поисками. Чудовищ. Ты все время только и ждешь, что кто-то на тебя набросится из-за угла, — вместо того, чтобы заняться делом.
— Ну ты и болван, Серега!..
Незаслуженная обида заставила Тимофея позабыть обо всех своих недавних опасениях… Ну Серега! Ну дает!.. «Вместо того, чтобы заняться делом?!» Да он бы без Тимофея застрял еще на первом этаже! Он бы…
— Смотри, чем твое чудовище на досуге развлекается, — раздался Серегин голос из дальнего конца мансарды.
Он поднял перед собой большой фанерный щит, испещренный столбиками цифр.
— Твой кобольд в «храпа» сам с собой режется!
И тут они оба услышали тоскливый, протяжный скрип. Дверь, через которую они вошли, медленно закрылась, и шпингалеты с той стороны повернулись и вошли в пазы с отчетливым стуком. А еще они услышали шаги. Чьи-то тяжелые шаги в «предбаннике».
Серега уже не улыбался. Его глаза выехали из орбит, словно кто-то воткнул ему иголку в ягодицу. Фанерный щит в руках ходил ходуном.
— Это… это же Ростик! — вдруг заорал он. — Это же Ро-о-о-остик!!!
По его тону можно было подумать, что Ростик — лучший Серегин друг.
Серега бросился к двери и стал молотить по ней руками и ногами. Тим, слабо соображая, что он делает, бросился вслед за ним.
— Откро-ой! Откро-о-ой!
А потом их накрыла тень. Огромная, как туча. Или как плащ-палатка. Тень положила на плечи мальчишкам свои тяжелые руки и развернула их к себе.
Глава 31
Из горла сам собой вылетал какой-то жалкий скулящий звук. Тим пытался проглотить его, но у него не получилось, потому что горло не слушалось. Оно болело. Горловые хрящи саднили и похрустывали, судорожно расправляясь после жестокой, звериной хватки. Тим с Серегой валялись на полу, скомканные, помятые, как два пластилиновых человечка, из которых решили сделать что-то другое, более подходящее. А перед ними на табурете сидело угрюмое существо в теплом ворсистом пиджаке, грязных спортивных брюках и белых носках. Ноги у существа были и в самом-деле огромными. Как лыжи.
Существо задумчиво курило крохотный бычок, бережно сжимая его кончиками толстых, синих от татуировок пальцев. Ногтей на пальцах не было. Существо сгрызло их под самый корень.
— Чего моргалы пялишь? — прохрипело оно Тимофею, поймав его испуганный взгляд.
Тим торопливо отвернулся. Он вспомнил то страшное мгновение, когда увидел это лицо в первый раз, и поблагодарил Бога за то, что это мгновение уже позади.
Все-таки кобольды существуют. На самом деле. Неизвестно, из какой страшной сказки эти твари эмигрируют сюда, но они ЕСТЬ. У них типичные уголовничъи рожи и обычные штаны турецкого производства, но это кобольды. Кобольды.
Все произошло быстро, как в кино. Пока мальчишки молотили в дверь, существо неслышно подкралось к ним сзади. Оно развернуло их к себе, схватило за горло и приподняло над полом. Так несмышленые дети берут цыплят в руки, чтобы полюбоваться на них вблизи, — и цыплята чаще всего погибают после такого знакомства.
Они трепыхались, размахивали кулаками, дрыгали ногами, пуская в ход все свои «тейсе-дзуки», «ой- цуки» и «маваси-гэри», но «существо даже не моргнуло лишний раз по этому поводу. Оно слегка помяло их в своих лапах, промычало что-то, а потом швырнуло их на пол. Вот и все. С них этого хватило.
Теперь существо сидело, курило свой бычок и раздумывало, наверное, что делать с этими птенцами дальше. Тим украдкой глянул на скошенный череп, остриженный «бобриком», и сразу понял, что ничего хорошего в этом чайнике не сварится. Ничего хорошего для них с Серегой.
— Ша!.. — по-змеиному выдохнуло существо, внезапно развернувшись к Тимофею, словно ему удалось прочитать мысли мальчишки.
Тим вжался в пол и больше не смел поднять голову.
Существо тем временем затушило окурок о ладонь, затем почесало ступню, поскребло под мышкой и, широко зевнув, что-то извлекло из кармана пиджака. Это был нож с выкидным пятидюймовым лезвием. На эбонитовой ручке красовалось мастерски выгравированное изображение барсука, стоящего на задних лапах и обряженного в тюремную робу. Передними лапами барсук делал неприличный жест.
— Дяденька, — раздался тихий Серегин голос, — мы, может, пойдем… Ладно?..
Существо скосило на него маленькие колючие глазки. В этих глазках светился ум — острый, изощренный, как у старой крысы. И еще — полное равнодушие. Глазки походили на кладбище человеческих чувств.
Раздался громкий щелчок. Из эбонитовой ручки выскочило длинное, стальное жало. Серега перестал дышать, его заколотило, как в лихорадке. А существо вдруг улыбнулось.
— Тебя как звать, малец? — спросило оно.
— Се… Се… Се-ережа.
— А меня — дядя Витя. Тебе нравится эта игрушка?
И «дядя Витя» вытянул вперед руку с ножом. Сначала нож лежал себе спокойно на раскрытой ладони, а потом неожиданно начал вертеться, переворачиваться, скользить между толстыми пальцами — словно живой… Это было похоже на гипнотический змеиный танец, который удав Каа исполнял перед притихшими бандерлогами. Серега смотрел перед собой, словно зачарованный; Тим приподнял голову и тоже уставился на сверкающий нож, не в силах отвести глаза.
Из оцепенения их вывел отчаянный грохот, раздавшийся со стороны окна. Ба-бах! Гргх-х!.. И слабый крик, доносящийся как через вату. Кто-то дергал оконную решетку снаружи, пытаясь вломиться в мансарду.
«Дядя Витя» медленно отвернул голову от мальчишек и встал. Когда Серега попытался приподняться, чтобы рассмотреть, в чем дело, — в его сторону тут же метнулась рука с ножом.
— На две дольки разделаю, — негромко пообещал «дядя Витя».
Двигаясь вдоль стены пружинистым кошачьим шагом (его огромные ступни мягко перекатывались с пятки на носок, словно полозья кресла-качалки), он приблизился к окну. В этот момент чье-то лицо прижалось к решетке с наружной стороны.
— Эй… Блин… Кому сказал… — еле донеслось из-за стекла (хотя, судя по эмоциональному напору, обладатель лица орал во все горло).
Это был Генка-Будильник. Натуральный Генка-Будильник собственной персоной!
— Генка! — завопил Тимофей. — Дурак! Беги!
Но Генка не услышал его. И скорее всего не увидел. А «дядя Витя» посмотрел на Тима так, что у того язык присох к гортани. И неторопливо, размеренно погрозил пальцем.
Потом он, уже не таясь, подошел к окну и развернулся к нему лицом. Генка-Будильник в ту же секунду умолк с открытым ртом. И морда у него стала такая, будто он смотрел ужастик по видеомагнитофону, а Дракула вдруг возьми да и высунь башку из телеэкрана… «Дядя Витя» резким движением поднял вверх раму (мансарду тут же наполнил умиротворяющий птичий щебет, далекий шум электропоезда и нервное икание Будильника), потом одной рукой схватил Генку за волосы, а другой полез в карман спортивных брюк, достал
