батюшка, да пререкаться-то с ним не приходится.
– Терпи, кость, плывешь в гости.
– Вестимо, на то и гульба...
– Горе наше тут гуляет..
В самую жару устраивали привал. Наскоро пожевав чего придется, расползались в кусты и, укутав головы в тряпье, отдыхали. В полуденной тишине сонно бормотал ручей, перебирая [71/72] обмытые камни. Склонившись над ручьем, как завороженные дремали ивы.
И снова атаман гнал по стану позыватых:
– Поплыли!..
В полулета добрались до Орла-городка, бревенчатые башни которого были видны издалека.
Горел празнишний день.
На звоннице звякал колоколишка. Усыпанный народом берег гудел, переливался цветными рубахами и сарафанами.
Купались невдалеке ребятишки, – были накатаны они на песчаную отмель словно крашенные луковым пером пасхальные яйца. Голые девки лежали на светлом песке одна подле другой, будто тугоносые осетры на багренье.
Из глоток казачьих лился яростный свист и хохот:
– Э-э, пчелки! ......медок!
– .................................................................................................................................
– Бабы, бабы, соловья вам нады, а то собакам выброшу...
Девки расхватали одежу и, сверкая наготою так, что у гулебщиков глаза ломило, бежали в талы.
Атаманова
