можно рискнуть и поторговаться. Очень не хотелось уходить без вещей и, главное, без гитары! Тиан столько денег за мои вещи заплатил, да и вообще, не в деньгах дело.
Кстати, а его вещи как? Взять их с собой или пусть сам ищет?..
– Отпусти ребенка, тварь!
– И не подумаю, – холодно ответила я, прижимая к себе девочку. – Сначала верните мне мои вещи.
Нера повернула голову и доверчиво посмотрела на меня. Мне стало стыдно, хоть я и не желала девочке зла.
– Мы играем, да?
– Играем, – согласилась я. Наше необычное поведение смутило крестьян, они не торопились ни нападать, ни выдвигать требований. Скорее бы уж смирились, топор страшно тяжелый.
– А во что?
– Игра такая есть, – зло ответила я. – Называется 'благодарная деревня'. Видишь, как нас радостно встречают? Сейчас забрасывать начнут, и не какими-то там цветочками, а полновесными камнями. А там и костерок запалят, если будет кого еще жечь…
Крестьяне смутились окончательно. То ли я угадала, то ли преувеличила, но мое описание 'игры' им не понравилось.
– Они на нас злятся? – спросила Нера чистым голосочком. – За что?
– Люди, – поучающее сказала я, – часто сердятся на то, что отличается от них, особенно если это их пугает. Твоим друзьям не понравился способ, которым тебя спасли. Он получился слишком уж… красочный.
– Красочный?! – закричал один из факельщиков. – Да он едва не спалил нас!
– Он ничего бы вам не сделал, – твердо говорю я, не очень-то сама уверенная в своей правоте. Нет. Конечно, не сделал бы! Огненные Воины нападают только на тех, на расправу с кем были призваны.
– Откуда тебе знать? Ты заодно с ним?!
– Нет. Я просто знаю.
– Ты пришла с ним сюда! Ты привела его к нам!
Я вздрогнула.
– Ну и что?
Нера тем временем принялась выдирать у меня топор. Я слишком устала держать эту штуковину, чтобы всерьез сопротивляться. Маленькая девочка схватила большой колун наперевес и встала так, словно собиралась стоять между мной и деревней не на жизнь, а на смерть.
– Она ничего вам не сделала! – закричала Нера. – И тот дядя тоже! Он спас меня!
Он добрый! Хороший! И тетя Нара хорошая!
О, нет… Вот только мне еще одного Воина не хватало! Сейчас она уронит топор на ногу, и я еще окажусь виновата.
Я подошла к девочке, положила ей руку на плечо.
– Все хорошо, Дитя. Я пошутила. Никто не собирается меня обижать. Все хорошо.
Сейчас мне вернут вещи, и я пойду отсюда.
Она повернулась ко мне – обиженная, недоверчивая.
– Зачем ты обманываешь?
– Все хорошо, Дитя, – вместо ответа повторила я. – Где мои вещи?
– Дык, вещей-то и нету, – признался тот крестьянин, который привел нас в деревню.
– До вас, госпожа, маг приходил, Лис, вещи взял и ушел.
– Лис?! – Не верю. Не будет Князь утруждать себя…
– Лис унес дядины вещи, – внезапно вылезла из-за мужских спин Гапка. – А тетины вещи велел припрятать.
Ли'ко! Да чтобы тебе вместе с твоей бабушкой!..
Девочка ловко увернулась от отцовского подзатыльника и подбежала к подружке.
– Нерька, ты правда видела буку?!
– Нет, – ответила Нера, напряженно вглядываясь в односельчан. Я вздохнула. Эти люди были не такими уж плохими, как с перепугу показалось ребенку. Самыми обычными людьми, немного жадными, немного трусливыми, немного доверчивыми.
Самыми обычными. И не сказала бы, что после этого дня мне нравится людской род как таковой.
– Отдайте тете ее вещи! – потребовало Дитя, что однажды уйдет в Огнь. – Отдайте и скажите 'спасибо'!
Это было сказано таким тоном, что никто не осмелился возразить. Видимо, сумку и гитару бросили в тот же дом, в котором заперли мать Нерьки, потому что вместе с принесшим их мужиком на улицу вихрем вылетела плачущая от счастья женщина, сгребла свою грозную дочь в охапку (я едва успела отобрать топор, а то чьи-нибудь ноги точно оказались бы ушибленными!) и принялась покрывать детское лицо поцелуями.
– Вот вам, забирайте, – швырнул мне вещи крестьянин. Хорошо, что гитара эльфийская, другая давно бы испортилась от такого обращения.
– Спасибо, – с самым невозмутимым видом ответила я, наклоняясь за сумкой и гитарой. – Вы очень добры.
'Очень добрые' крестьяне, кажется, потеряли ко мне всякий интерес. Не знаю уж как сообразив, что никто за мной сюда не явится, и что компенсировать свои переживания и потери моими вещами не получится, люди попросту разошлись по своим делам, оставив меня со спасенной девочкой и ее матерью.
И что мне делать дальше?
– Ну, я пошла, – куда-то в пространство бодро заявила я и зашагала в сторону той самой тропинки, по которой только что пришла. Эта дорога ничем не хуже других.
– Постой! – вырвалась от матери Нера. – Погоди! Тетя Нара, не уходи!
– Прости, Дитя, я должна.
– Почему?
На этот вопрос я ответа не знала.
– Надо.
Мать девочки куда-то скрылась, словно не хотела мешать прощанию. Вздор! Что я им?
Чужой человек, завтра уже забудут…
– Прощай, ребенок.
– Погоди, тетя Нара!
– Ну, что еще?
– Возьми меня с собой!
У меня опустились руки.
– Дитя, зачем тебе?
– Я хочу уйти с вами! Огненный дядя сказал, что я буду Воином и сражаться рядом с ним!
– А он, случайно, не говорил, что тебе надо сначала вырасти? – говорю наугад, но понимаю, что права. И дело не только в ответном унынии девочки, но и в том, что Огненная Душа не заберет к себе такого маленького ребенка, если будет возможность подождать. У Огня тоже есть принципы.
– Ну, пожа-а-а-а-алуйста!
– Дитя, спасибо тебе за доброту и помощь, но ты останешься здесь. Будешь прилежно расти, слушаться маму и папу, заботиться о братике. Разве ему не нужна твоя защита?
Девочка морщится. Она еще ребенок, она не очень-то любит маленького братика.
Смешная.
– У каждого из нас есть свой долг. Когда придет время, ты исполнишь свой, но не раньше.
Сажусь на корточки, обнимаю девочку. Странно, я больше на нее не сержусь. А раньше сердилась. Не за то, что пропала, не за то, что попала к разбойнику, не за то, что ради нее был ранен один человек и ушел в Огнь другой. А потому, что она, Огненная Душа, будущий Воин, была ему ближе, чем я. Я – другая, мы никогда не сможем друг друга понять. То существо, в которое превратился Тиан, отметило ребенка своим знаком. Я бы не согласилась на это ни за что на свете. Но что-то во мне бушевало от ярости, что своей для
