Не обладая развитой Санэла, миллиарды людей проживали свои жизни, нимало не заботясь о чистоте помыслов. Те, кто стоял на вершинах социальных пирамид, во имя собственного благополучия творили осязаемое, материальное зло. Но и остальные, оказывается, тоже вносили весомый вклад в дьявольскую копилку!
-«Мы собирали информацию для ксеносоциологов, и я узнала массу нового о людях», – вспоминала Несущая Жизнь. –«Горилл я изучила ещё в городе, но и в таунах, и у вас, селян, было одно и то же. Зависть, злоба, ненависть, проклятия ближним на каждом шагу. А ведь все эти грязные мысли и желания никогда не исчезают бесследно! Не исчезали и раньше, во времена старых людей. Годами, веками, тысячелетиями элементалы накапливались в тонких мирах, сливаясь в огромные конгломераты негативной энергии. И естественно, оказывали обратное влияние на человечество».
Конечно, большинство людей не задумывается над тем, что само и участвует в «населении» нематериальных миров агрессивными монстрами. Люди не понимают – отчего их гложет зависть, снедает злоба? Почему многих так и подмывает испохабить прекрасное? Цветы сорвать, чтобы вскоре выбросить, молодое деревце сломать, чтобы сделать себе ненужную, по сути, палку, а встретившуюся на улице красавицу оскорбить словом, а то и делом.
В нашем посёлке почти все были такими. Тот, кто вёл себя по-другому, зарабатывал насмешки и репутацию чудака. Стая всегда отторгает белых ворон. Лариса просвещала меня дальше.
-«Это в материальном мире притягиваются противоположности, а там – всё наоборот, минус к минусу, плюс к плюсу. Каждая гадкая мыслишка немедленно привлекает мириады «сородичей»-предшественников, подпитывается их силой, растёт, множится, захватывает подсознание. И вот уже озлобленность воспринимается людьми, как естественное состояние необходимой обороны, фактор сдерживания потенциальных агрессоров. Злому легче завоевать и отстоять привилегированное место в стае. Через несколько лет такой борьбы жизнерадостные лица молодых девушек превращаются в хари гоблинов, перекошенные привычно злобными гримасами. То же самое происходит с их душами».
Увы, оставалось только согласиться с этими неприятными для человечества выводами. Хоть и недолгой была моя прежняя жизнь в посёлке, но насмотреться всего, о чём сейчас говорила Несущая Жизнь, пришлось вдоволь. На каждом шагу люди пинают друг друга, а потом удивляются – чего же это у нас всё так плохо?
Как будет хорошо, если все на Земле взаимно прокляты, да не по разу? Бесполезно мечтать о любви, большую часть сознательной жизни источая ненависть.
Рабочий день подруг заканчивался, мне, говоря по правде, уже хотелось сменить обстановку. В лесу вечерело, люди собирались на реке возле большого костра. Намечался некий ритуал «для своих», об этом сообщила Лариса. Она должна была присутствовать, а для меня нашёлся подходящий предлог, чтобы уйти.
Поблагодарив за беседу, легко прикоснулась к шерсти на загривке крысы и поднялась на ноги.
-«Лесные люди, прощайте, мне пора», – мысленно проговорила для всех.
Коснулась сенсора на интерфейсном модуле и – ощутила мгновенный скачок пространства. Теперь в зале БТС не моделировали пейзаж точки отправки, а при первом перемещении моё сознание было успешно обмануто виртуальным интерьером. Я так и не заметила, что прежде чем попасть на берег моря, мы с Диксон транзитом побывали на орбитальной станции стрейнджеров.
Ещё один великолепный день на Берегу Дельфинов – так мы назвали этот восхитительный кусочек тропического приморья. В хорошую погоду здесь самый настоящий земной рай, хотя Дик и Ита с удовольствием бывают на море даже в шторм, в бурю, в грозу…
Вдохнув опьяняющие запахи солёной стихии, я зашагала к Джессике по прохладному утреннему песку. Кроме Джес тут ещё никого – плейт рыжеволосой красавицы единственный на площадке дискаев.
С первой встречи я восхищалась солнечной внешностью Джессики. Хотя, в глубине души к преклонению перед её внешним совершенством и несгибаемой жизнерадостностью примешивались едва различимые следы дочернего чувства. Как-никак Джес старше меня больше чем вдвое.
Сегодня кроме своих здесь ожидались гости – подруги Волчицы из лесных людей. Мне было любопытно взглянуть на их естественные тела. Чего молодая девушка может добиться одними лишь тренировками, без стрейнджерских супертехнологий?
Появившись крошечными точками над морем, один за другим с шелестом пронеслись ещё два диская. Диксон и Ита. Я даже не успела толком обменяться с Джессикой новостями, как подруги оказались рядом. Дик не скрывала особой радости от встречи с Джес – они как будто сто лет не виделись.
Мысли на тему интима снова ожили в моей голове, но после бесед с Ларисой я дала себе слово больше их не стесняться. Тем более, я сейчас андрогинна – с меня и взятки гладки. А потом пройдёт время, будем посмотреть что к чему.
Плейт Одинокой Волчицы прибыл последним – замедлив ход над побережьем, сделал пару плавных больших кругов возле самой воды, потом вдруг во мгновение ока взмыл высоко ввысь, сделавшись крошечной едва различимой в синеве точкой, и точно так же круто, почти отвесно рухнул боком к земле, активировав антиграв перед самым песком. Волчица показывала подругам небо и море, а заодно возможности стрейнджерской техники.
Диксон крякнула, завистливо следя за дерзкими эволюциями летучей машины, в мыслях читалась такая же любовь к залихватским пилотажным фигурам. Я знала, что возможности дискаев позволяют подобные рискованные трюки, но, откровенно говоря, смотреть со стороны было страшновато. Вдруг автоматика даст сбой – потом спасёт лишь восстановление с резервных копий, а она пока что есть только у самой Одинокой…
Вот и гостьи. Рядом с рослой, атлетически сложенной Волчицей, они, конечно, смотрелись девочками, как совсем недавно я. У всех длинные волосы, для лесовиков это настоящий культ. Шатенка почти такого же роста, как Одинокая, широкоплеча и довольно-таки мускулиста, однако линии тела заметно мягче, женственнее. Две других девушки пониже и не выглядят спортивными. У той, что справа, неужели волосы сами так завиваются?
Прибывшие шагали неторопливо, то ли нетвёрдо держались на ногах после лихого молодецкого пилотажа Волчицы, то ли предлагали нам получше себя рассмотреть.
-«Именно так, что в этом плохого?» – уловила я ответную мысль Одинокой, и немного смутилась.
Сельское прошлое всё ещё сидело внутри, заставляя несколько напряжённо относиться к телесной наготе. А Куница, Крапива и Сорока вели себя совершенно естественно, ничуть не смущаясь. И, наверное, от этого выглядели ещё симпатичнее, чем были на самом деле. Одна из лесовичек, коренастая и ширококостная, наверняка мечтала о новом теле больше остальных. Ноги её были заметно коротковаты, талия и вовсе не намечалась.
Усилием воли я пресекла подобные мысли и со всей искренностью пожелала троим новым знакомым удачи, счастья в новой жизни. Познакомились.
Волчицу, не отходя ни на шаг, крепко держала за руку Хищная Куница. Высокая, гибкая и явно уверенная в себе шатенка – прямые волосы собраны в тугой конский хвост длиною чуть ниже талии. Две русоволоски, худощавая и плотненькая, вторая с самыми роскошными волосами, которые я когда-либо видела, попали к нам в окружение. Дик и Джессика взяли негласное шефство над первой – её звали Жгучая Крапива, а мы с Итой сели по обе стороны от Беспокойной Сороки. Гостьи оказались общительными, весёлого нрава, мыслеречью владели на самом высоком уровне и сразу вызвали всеобщую симпатию.
Любопытство моё было, в общем, удовлетворено. Только одна лесовичка из трёх смогла добиться впечатляющих успехов в развитии физической силы. А ведь у них были все условия! Значит, главное – генетическая предрасположенность, по сути, всё та же химия, о которой толковала Лариса.
Расположились на обычном месте – вокруг большого, уходящего в пену прибоя ослепительно-белого стола. Традиционный для людей ритуал знакомства и неторопливого общения во время трапезы. Кроме искусно сервированных блюд и напитков можно было полюбоваться природой – хорошо просматривалось и море, и жёлтый пляж, и непроходимые джунгли на берегу.
Слева из-за далёких гор поднималось жаркое дневное светило. Во всей красе разворачивалась картина великолепного утра, переполняющая души радостью и надеждой. Энергетика этого места совсем другая, не как в Великом Лесу. Но Волчица считала – ничуть не хуже. Она среди нас самая чуткая, потомственная ведунья. Сорока с любопытством поглядывала то на меня, то на Иту. Торнианка подтвердила мысль девушки:
-«Да, у нас одинаковые тела, только они находятся в разных периодах цикла. Она через три декады вступит в свой первый период стабильности, а я спустя пять месяцев снова стану андрогином, чтобы готовиться к переходу в мужской период. Так без конца, пока функционируют эндокринные железы».
Беспокойная Сорока всё это знала в теории, просто хотела услышать от настоящей, живой торнианки. Её взгляд скользнул по моей груди, животу, ниже… Восприняв эмоции смущения, Беспокойная извинилась.
-«Я не учла, что твоя традиция иначе относится к обнажённому телу».
-«Не извиняйся», – я дружески тронула Сороку за плечо. –«Сейчас я уже хочу избавиться от этих пережитков, только ещё не успела».
А напротив Жгучая Крапива заигрывала с обеими соседками, зачарованная чувственно-сладострастной красотой Джес, великолепием магических глаз и могучей фигурой Диксон. Юная лесовичка ёрзала, словно на иголках. Что-нибудь спрашивая, всё время поворачивалась то к одной, то к другой, стреляя белозубой улыбкой. Обращалась по именам, хотя в мыслеречи это не обязательно. Наклонялась к подругам, подолгу задерживала взгляды на их лицах и обнажённых телах.
Девушка, что называется «отжигала», полностью оправдывая собственное имя. Расхваливая волосы Джессики, то и дело невзначай взбивала собственную причёску длинными тонкими пальцами и очень естественно удивлялась, как это так подходит Диксон короткая стрижка. При этом Крапива выглядела так естественно, что если бы не шуточки Джес, незлобиво поддразнивавшей лесную девочку, я бы и не заподозрила в череде взаимосвязанных действий приёмы вечной человеческой игры под названием «флирт».
-«В моей прошлой жизни люди любили слушать и петь песни», – неожиданно сообщила Дик. –«А здесь я стала пробовать петь беззвучно. Это даже легче – мысленно передавать звучание голоса и музыку, содержание слов».
Она обращалась ко всем, мыслеразговор за столом сразу затих – Джессика и Волчица, прежде слышавшие уже её безмолвное пение, теперь предвкушали удовольствие. Диксон откинулась на спинку стула, чуть прикрыла глаза цвета ночи…
Ритмичный двухтональный звук сам собою возник в голове.
Струны – будто бы кто-то извлекал звуки из струн! Причём это был какой-то сложный, никогда не слышанный мной инструмент. Или даже несколько инструментов сразу, теперь я точно слышала ещё и звуки духовых…
Музыкальное вступление с полминуты эмоционально настраивало слушателей, затем «поверх музыки» зазвучал голос.
-Парап-пара, пам-пара-па, Парап-пара, пап-пара-пара…
И слова.
