Голос был глубокий, чувственный, негромкий. Немного насмешливый, уверенный в собственной неотразимости, он каким-то образом увлекал за собой, кружил голову, подчинял эмоции и покорял сердце.
Вроде голос Дик, а вроде и нет. Мысленная передача музыки – такое я слышала впервые, возможно, потому это меня особенно взволновало. Не только меня.
Все как один за столом притихли, вслушиваясь в мелодию и оттенки богатой палитры мыслеголоса. Кажется, даже море замерло, слушая песню.
Закончились слова, постепенно затихая, ушла музыка, на смену песне вернулась вечная мелодия морского прибоя.
-«А я и не шучу», – заявила Крапива, прикрываясь ладошкой-козырьком от ослепительных бликов солнца. –«Я вполне серьёзно. Вы мне нравитесь, и я хотела бы быть с вами».
-«И мы», – торопливо добавили две другие лесовички.
Букет наших эмоций был так ярок и насыщен, что я впервые ощутила глубокое влияние общего ментального поля на собственные чувства.
-Именем Великого Леса, соединим души в вечном!
Низкий, хрипловатый голос Волчицы прозвучал в привычной тиши безлюдного уголка так неожиданно, что я вздрогнула.
Теперь это было не стороннее наблюдение за ритуалом – впервые в жизни я допущена «в круг», образованный временным слиянием сознаний всех присутствовавших на берегу. Моё физическое тело будто превратилось в камень, впало в летаргический сон, я не чувствовала его, живя сейчас только нематериальной половиной.
Мы обратили внутренние взоры в тонкие миры. Разноцветные клубки энергий образовывали сияющий всеми цветами радуги тороид, рождающийся под покровительством двух эгрегоров – великого множества стрейнджеров и подмножества лесных людей, своей третьей частью влившихся в гигантское целое.
Ведунья-воин отчётливо и торжественно произнесла семь наших имён, и я поняла, что должна сейчас назвать её, восьмое. С огромным трудом шевельнув одеревеневшими губами, собрала все силы, и как могла громко, закончила:
-Одинокая Волчица Обретшая Цель.
Её крупные, квадратно-рублёные черты заострились. Из-под непрерывной полосы густых сросшихся бровей звериным огнём засияли два пронзительно- холодных изумруда. Одновременно и голосом и мыслью Волчица провозгласила:
-Обретём же бесконечность Творения!
В моей груди родилась нарастающая вибрация – рассыпающие искры радужные шары энергий выросли настолько, что слились воедино, точно так же, как в инстинктивном жесте неразрывно сомкнулись наши руки.
-Пока мы едины – мы непобедимы!! – торжествующе выкрикнула Диксон.
Она была на седьмом небе, ощущая возрождение того, что в прошлой жизни казалось похороненным навеки, щедро дарила нам свой восторг и ликование.
Могла ли я когда-нибудь представить, что это реально: сама Вечность подарила нам животворный неиссякаемый источник! Соединившись с нею, мы обрели частицу её безмерного могущества, маленький огонёк, который будет теперь питать нашу чудесную Санэла…
Несложный мотив, незатейливые слова – а как волнуют, смущают, тревожат. Ошибается, конечно, Лариска – живёт во Вселенной Любовь! Живёт в тех, у кого горячее сердце.
Верно сказала Волчица – сейчас самое время для ритуала соединения душ: он идеальная проверка совместимости. Сюда бы ещё Шейлу, но она так изматывает себя работой! Ещё не пришла в себя после заключения, а работа – лучшее средство от депрессии.
До сих пор не могу называть её «он», а ведь Шейла выбрала мужское тело… Мерзавец-не-хочу-вспоминать-его-имени сделал с ней такое, что она не смогла больше оставаться женщиной. Может, смена пола и вправду лучшее средство, не знаю. Никогда не пыталась примерять подобного лекарства к себе, хоть память до сих пор нет-нет, да подсунет пренеприятнейшую картинку. Хорошо, хоть настоящие стрейнджеры оказались совершенно непохожими на виртуальных. Так намного легче убедить себя в нереальности отвратительных воспоминаний.
Я обратила взор на нематериальное. Сияли пульсирующие сгустки энергии – наши Санэла здесь и сейчас. В разное время мы «светимся» по-разному, в зависимости от сконцентрированности сознания на чём-то конкретном.
Самой большой и яркой была фиолетово-золотистая сфера: неудивительно, ведь Волчица – инициатор соединения, её источник зажёг всех остальных. Ита сверкала сине-голубым, словно морской простор. Столь же безошибочно я почувствовала Дик – её шар очень красив: ультрамариновый с кровавыми сполохами, словно вспышки пламени на темнеющем небе.
Неподалёку изумрудная сфера с пробегающими по поверхности шафрановыми узорами: теперь я знаю, как выглядит Робин. Апельсиновый сгусток энергии, рассыпающий искры, словно шаровая молния, трепещущий, будто костёр на ветру – Жгучая Крапива. Золотисто-голубой огонь Хищной Куницы сиял спокойнее и ровнее, словно маленькое солнце. Последней я узнала Беспокойную Сороку в образе янтарного светила рядом с собой. Я в этом мире – оранжево-алое пламя, тоже довольно яркое. Странно видеть себя со стороны, но таковы тонкие планы, здесь возможно невероятное.
Лесные люди проводили ритуал соединения каждый раз, когда в племени рождался ребёнок или случалось прибавление в волчьей стае. Люди и волки жили в прелюбопытнейшем симбиозе, прежде я не слышала о подобном.
В соединении душ мы ощутили искренность помыслов подруг Волчицы, глубокую симпатию к нам. Куница давно любила Одинокую, пошла бы за нею в огонь и в воду. Крапива, человек очень эмоциональный, влюбилась в нас с Диксон, как в пару, с первого взгляда. Робин, впервые испытав соединение, была потрясена искренней чистотой и силой нашей любви. Именно слияние душ позволило девушке начать понимать природу любви, глубину чувств, которых она никогда ещё не испытывала. Точно так же, как Дик недавно разбудила в селянке Санэла, соединение пробудило её способность любить.
Слившись в единое сверкающее кольцо бушующих энергий, мы смогли краешком сознания прикоснуться к сути Бытия, стали духовно ближе друг другу, сроднились по-настоящему. Огнём соприкосновения выжгли мелочные, суетные мыслишки, выйдя из горнила взаимно обогащёнными, ярко и остро чувствующими радость своей растущей, ничем не ограниченной Санэла…
Дневное светило материального мира было уже высоко, но даже его жарким лучам не под силу пронзить густые кроны тропических деревьев. Теперь наш стол переместился в тень, гостьям в их немодифицированных телах было бы слишком неуютно под горячим солнцем.
По завершении ритуала Ита чуть ли не сразу нырнула в море, заработав от Диксон шутливое прозвище «Ихтиандр» – мысленно Дик рассказала сюжет этой старой истории о человеке-амфибии.
