расколдовать… Только не торопитесь: мне с моими корнями за вами не угнаться… Если желаете, то кое-что из своего груза на мои ветки определите. Не могу позволить, чтоб вы все-все на себе волокли.
— Спасибо, Валентин, — еще шире улыбнулась Моника. — Вы — сама любезность.
— А вы очень смелая, — сказал волшебник, принимая на сучья рюкзак с консервами и веревочные бухты. — Решились сюда прийти, совсем одна. Вы ж не знали, что я тут оживу… А мне, если честно, страшновато в этом мире. Тут много странного, а странное всегда пугает…
— Я очень боюсь, — ответила Моника, засовывая дрожащие руки в карманы (так, она думала, дрожь будет менее заметной). — Это все только из-за Иллариона…
— Привет, — прошептал вдруг кто-то прямо в ухо Монике, и в этот миг вокруг разлился прохладный аромат мяты.
От неожиданности девушка дернулась в сторону, потом осмотрелась — рядом никого не было. По-прежнему шелестел дождь, расчесывая густую траву, по-прежнему с едва слышным жужжанием сновали туда-сюда мелкие существа.
— Приве-ет, — повторил тот же вкрадчивый голос.
— К-кто тут? — хрипло спросила Моника, всматриваясь в дождь.
— Вон оно! Вон! — Валентин замахал ветками на кого-то.
Девушка, наконец, увидела: едва заметный силуэт, в который сливались тонкие струи дождя. Он стоял рядом и протягивал ей то, что у человека называется рукой.
Моника еще раз осмотрелась и спросила Валентина:
— Что будем делать? Убежим?
— А-а, — протянул вдруг маг. — Это ж дождевик. Вполне мирное существо. Живет до тех пор, пока дождь идет.
Водяное существо вкрадчиво засмеялось и снова протянуло:
— Приве-е-ет.
Словно замечание сделало: сперва здороваться надо.
— День добрый, — отозвалась, наконец, Моника, убрала с лица солнцезащитные очки и присела в легком реверансе.
— О-о! — всколыхнуло свои струи существо. — Ты умеешь снимать глаза! О!
— По-моему, он не очень умный, — заметил Валентин.
— По-моему, он никогда не видел очков, — улыбнулась Моника и коснулась пальцами водяной руки дождевика.
— Не стоит с ним время терять, — сказал маг-дубок. — Нам надо торопиться.
— Я хочу идти с вами, — вдруг заявил дождевик.
— Зачем? — дернул ветками Валентин.
— Там, куда вы идете, дождь погуще. Я хочу туда — там я буду красивее.
— Пусть идет, — улыбалась Моника. — Он такой необычный. Такой интересный. Он мятой пахнет…
— Тоже мне необычный, — буркнул Валентин. — Это я необычный! Дубовый чародей!
В этот момент дождевик куда-то пропал.
— О! Неужели обиделся? — спохватилась Моника.
— Ну и пусть. Вдруг он — шпион царицы? 7
— Разве шпионы такие?
— Именно такие! Втираются в доверие, любезничают и навязываются…
Тут дождевик вернулся и протянул Монике что-то, завернутое в большой голубоватый лист.
Девушка развернула и умилилась, обнаружив махонького человечка с крылышками. Его тельце было полупрозрачным — Моника с изумлением увидела белые косточки, похожие на волоски, крохотное розовое сердечко. А человечек обиженно запищал, взмахнул желтыми крыльцами и попытался улететь, но тонкий длинный усик, наподобие тех, которыми цепляется за каменную кладку плющ, удержал крошку на листе. Усик охватывал существо за талию и лишал свободы.
— Его надо отпустить! — заявила Моника.
— Нет-нет, — отозвался дождевик. — Его надо привязать к вам. Тогда он будет лететь над вами и закрывать вас от дождя. Видите, дождь его не трогает. Он сухой.
В самом деле, вода не капала на лист, не капала на человечка — она огибала их, словно натыкалась на невидимый купол.
— Это здешний эльф, — сказал Валентин. — Такие в воде не мокнут и в огне не горят. Его вполне можно в качестве зонта использовать. Привяжите конец уса к волосам.
Моника замотала головой:
— Это жестоко. Ему же больно!
— Ему не больно — ему обидно. Но обиду он вполне может потерпеть, — ответил Валентин. — Эти малыши сами многим часто делают пакости…
— Но этот нам ничего пакостного не сделал. Я его отпущу: нельзя обижать маленьких, — сказала Моника и убрала усик с талии эльфа.
Тот не сразу покинул лист — не сразу понял, видимо, что его освободили. Потом все же взлетел, на пару секунд задержался у лица Моники, словно для того, чтоб получше ее запомнить, а затем покружился над ее головой — и на девушку посыпалась душистая мерцающая пыльца.
— Красиво! Очень красиво! — засмеялась Моника, поднимая вверх ладони, чтоб пыльца и на них попала.
Эльф что-то пискнул и улетел, пробив в дождевике приличную дырку своею непромокаемой аурой.
— Ой-ой, — простонал тот, руками пытаясь восстановить свою целостность.
— Это была эльфийская месть, да, — сказал Валентин.
— А я не мокну! Не мокну! — восхищенно пропела Моника. — Он обсыпал меня пыльцой, и теперь дождь меня не трогает! Видите: эльфы вовсе не пакостные — они умеют благодарить!
На это заявление маг-дубок ничего не смог возразить. Хоть он и считал, что от здешних эльфов никогда ничего хорошего не увидишь, однако теперь сам себе признался, что они вполне способны на добрые поступки.
— Идемте же быстрей, пока ваша пыльца не испарилась, — буркнул Валентин и двинулся в сторону темных холмов, ловко перебирая узловатыми корнями по земле.
Залатавшийся дождевик поспешил за волшебником, а Моника на пару минут остановилась — ей захотелось посмотреть на солнце.
Солнца не было — над вересковой пустошью нависало бледно-серое с молочными прожилками небо, из которого и сыпался мелкий дождь.
— Странно, — пробормотала девушка, — у нас даже в дождь можно определить, где солнце. Неужели тут его нет?
Потом она вспомнила слова Валентина о странностях и перестала беспокоиться из-за отсутствия привычного для нее дневного светила.
— Нет, так нет. Зато тут много эльфов и драконов. А вот людей, похоже, нет, — бормотала Моника, догоняя своих необычных спутников.
Через минуту она переключила свое внимание и мысли на разговор Валентина с дождевиком, потому что беседа у них выходила весьма занимательная.
— Да, в моем мире много деревьев. Очень много, — говорил Валентин, медленно, но верно двигаясь вперед.
— Много деревьев? — удивленно вопрошал дождевик, то и дело касаясь своими водяными пальцами ветвей волшебника. — И они все такие, как ты?
— Нет. Не такие. Все деревья разные. Даже дубы — они все разные. На свете нет ничего похожего. Понимаешь?
— Наверное, — прошелестел дождевик.
— А я, если честно, не совсем дерево. Я — маг. Меня на время превратили в дерево. Расколдуют после новогодних праздников…
— Маг. Расколдуют. Новогодние праздники, — повторил за Валентином дождевик, и было ясно, что повторяет он те слова, которые ему незнакомы.
— В нашем мире магов очень мало, — продолжал объяснять Валентин. — Маги у нас для магии: они могут одни вещи превращать в другие. Ну, вот из тебя могут сделать эльфа…
— Из меня никак нельзя сделать эльфа, — возразил дождевик. — Я из воды, а эльфы — из чего-то другого…
Валентин раздраженно дернул сучьями и уронил при этом одну из веревочных бухт. Моника подобрала ее, вернула на ветку.
— Он глуп! Очень глуп! — сообщил маг девушке.
— Глуп? Это что? — задал следующий вопрос дождевик.
— Он просто никогда ничего не видел кроме этой пустоши, — сказала Моника. — Не стоит злиться на беднягу.
— Глуп? Злиться? Вы говорите странные слова, — заметил дождевик.
— Неужели тебе и слово «злиться» не знакомо? — удивился Валентин. — Эльф, которого ты поймал, очень злился на тебя. Потому и пробил в тебе дырку, когда улетал.
— Ах, я не знаю, — покачал головой дождевик. — Эльфы почти никогда не говорят со мной. Со мной иногда говорят драконы, но они не любят дождь и если говорят, то говорят мало и непонятно.
— Потому что с тобой ни о чем толковом не поговоришь! — заявил Валентин. — Ты же почти все забываешь, когда кончается твой дождь. Это я знаю точно! А эльфы, драконы живут по сотням, тысячам лет!
— Тысяча-ам, — протяжно повторил дождевик. — Ах, красиво звучит…
— А ты знаешь, где царица драконов? Катарина? — Моника решила, что стоит сменить тему разговора.
— Катарину знаю! В самом большом холме, конечно! Она ведь царица! Ей так положено! — объявил дождевик. — Она красива, она не боится дождя, но она любит спать. И сейчас она спит… Ох! Ох! — застонал он вдруг. — Простите, я пропадаю, я исчезаю… мой дождь… моя вода…
И тут дождь кончился. Сразу, в одну секунду.
Моника от неожиданности даже ахнула.
— Да-да, тут много странного, — проворчал Валентин и замахал ветками, чтоб избавиться от влаги. — Но я доволен, что этот тупой зануда пропал. С ним было как-то неуютно… А с другой стороны, он позволил нам подобраться очень близко к холмам. Если бы погода была хорошей, драконы не сидели бы в
