пищеварению. Съем и живо похудею.
– А что, не так?
– Все не так! Никаких перекусонов! Только если уж совсем падаете в обморок от голода, то можно пожевать яблоко или несладкую грушу.
– Но я знаю людей, которые не едят, а все равно полнеют!
– Чушь! Один день не едят, второй и третий нажираются от пуза!
– Нет!
– Да! И могу привести пример. Может быть, это и жестоко, но когда показывают кадры фашистских хроник, Освенцим или другие лагеря, так среди заключенных ни одного жирного или просто упитанного человека не увидите. А ведь среди заключенных были и больные люди, на воле страдающие ожирением. Но фашисты умели сажать людей на диету. Все у них худели как миленькие!
На лице Лиды сверкнула торжествующая мрачноватая усмешка! И чтобы отвлечь Лиду от ее кровавых мыслей (вот до чего человека довела борьба с чужим лишним весом), Кира произнесла:
– А что Синтия говорила по поводу произвола профессора?
– Говорила, он ее грабил?
– Ничего не говорила. Она ведь сама дала согласие на такое сотрудничество.
– Почему?
– У профессора связи, имя, авторитет. Книги под его именем и прежде раскупались неплохо. Он вроде бы еще одолжение сделал Синтии, когда соглашался опубликовать ее рукопись под своим именем. Ну а Синтия сначала и сама не ожидала от своих книг такого успеха. А когда поняла, что попала в кабалу к профессору, было уже поздно.
– Но она могла бы заявить о своем авторстве!
– Ну, а профессор бы сказал, что она врет. И кому бы поверили? Ей – никому не известной, или ему – маститому ученому?
Ответ был так очевиден, что даже не требовал озвучивания.
– А согласилась Синтия из-за денег. Ей за бабку приходится много платить. Вот она и старалась. Каждую свободную минуту работала. Или исследования свои проводила, или на профессора батрачила, либо какие-нибудь кружки или спортивные секции вела. Крутилась как белка в колесе. На саму себя и на личную жизнь у нее времени совсем не оставалось.
Это подруги поняли уже и без Лиды. И теперь им хотелось пообщаться с бабушкой Синтии, которую та явно очень любила, раз шла ради нее на такие огромные жертвы.
Глава шестнадцатая
Бабушка Синтии оказалась совсем не такой уж сумасшедшей, какой ее описали соседки Синтии. Милая чистенькая старушка, которая, уютно устроившись в глубоком кресле, вязала пестрый шарфик. Возле нее лежала корзинка с пятью яркими клубками шерсти. Металлические спицы мерно позвякивали в ее руках. А губы старушки сосредоточенно шевелились, отсчитывая петли.
От всей этой картины веяло таким давно забытым прошлым, детством и советскими временами, когда на прилавках родной страны лежали лишь уродливые изделия легкой промышленности, а все красивые вещички женщинам приходилось стряпать собственными руками или руками таких вот мастериц.
В комнате у старушки было очень чисто, но все же как-то казенно. Не спасали даже многочисленные вязанные крючком салфеточки и самодельный половичок на полу. Даже эти вещички, призванные, казалось, оживить и украсить комнату, приобрели в этом месте какой-то казенный оттенок.
При виде гостей старушка отложила вязание и с любопытством уставилась на подруг.
– Это кто же вы такие будете? – заинтересованно спросила она. – Вроде бы я вас не знаю. Вы подруги Синтии?
– Да.
– А где же она сама?
Кира открыла рот, но вовремя прикусила язык. Похоже, старушка не знала, что случилось с ее внучкой. Что же это? Никто не потрудился оповестить бабушку о смерти Синтии?
– Впрочем, чего это я! – весело рассмеялась старушка. – Она же мне говорила, что летит на работу в Египет. Совсем плоха я стала! Все забываю!
Несмотря на рассказы близких Синтии, наговоривших про старушку кучу ужасных историй, пока что подруги ничего неадекватного в поведении бабушки не видели. Ну да, малость забывчива, малость рассеянна и очень доверчива. Так это же особенности большинства людей в ее возрасте.
Между тем старушка поднялась из своего кресла и направилась к окну, возле которого стоял небольшой столик с телевизором и лейкой для поливки стайки фиалок всех цветов и оттенков. В настоящий момент пышно цвели сиреневая махровая, белая с розовыми оборочками и просто розовая с красивой темно-зеленой глянцевой листвой.
Старушка взяла лейку и с невозмутимым видом вернулась к подругам.
– Чайку? – предложила она им.
Не задумываясь, они дружно покивали головами. Через несколько минут возле них появились две пластиковые чашки с ярким цветочным орнаментом. И бабушка Синтии щедрой рукой наполнила их водой из лейки.
– Угощайтесь!
Старушка придвинула к подругам блюдо с фруктами из папье-маше. Они были очень яркими, красивыми, но увы, совершенно не съедобными. Но кажется, старушка это не осознавала.
– Угощайтесь! – гостеприимно повторила она и, отпив глоток воды из своей кружки, сморщилась: – Фу! Чай совсем остыл! Сейчас пойду подогрею!
– Стойте! – вскочила на ноги Кира. – Я сама! А вы сидите, отдыхайте.
– Да я и не устала вовсе, – рассмеялась старушка. – Синтия вот скоро приедет, и мы поедем с ней дом смотреть.
– Дом?
– Чайку? – снова предложила старушка. – Горяченького?
И она вновь потянулась к лейке. Теперь она попыталась поджечь столик, на котором лежали какие-то журналы. Слава богу ни спичек, ни зажигалки у старушки не нашлось. Но она покрутила воображаемые ручки также воображаемой газовой плиты и похлопала себя по карманам в поисках спичек.
– Вот беда! Спички-то я куда задевала? Ах, старая стала! Все забываю! Спрячу, бывает, а потом сама ищу полдня.
Кира подошла ближе и попыталась усадить бабушку на ее место. Но тут же замерла, увидев множество журналов и газет, посвященных покупке, продаже и аренде загородной недвижимости.
– А что это у вас тут? – прошептала Кира.
Но бабушка снова увлеклась идеей чаепития. На Киру она больше не обращала никакого внимания. А настойчиво пыталась накормить Тату гипсовыми статуэтками, которыми были украшены полки этажерки с книгами и которые старушка приняла за фигурное печенье. Тата отказывалась, мотивируя свой отказ тем, что сидит на диете. Старушка отказ Таты восприняла серьезно. И произнесла вполне разумную лекцию о вреде мучного и жареного на женский организм.
– Вот лично я с двадцати лет питаюсь исключительно вареной пищей. Или приготовленной на пару. Это еще полезней, только с готовкой много мороки. Впрочем, сейчас есть отличные пароварки, не нужно возиться с кастрюлями, водой и дуршлагом. Заложила все продукты, налила нужное количество воды и нажала кнопочку. А дальше сиди и отдыхай, жди, пока обед приготовится.
Видя, что Тата занята, Кира поманила к себе Лесю.
– Посмотри.
– Что тут?
– Журналы про недвижимость.
– И что?
– Похоже, Синтия присматривала себе домик в деревне.
Кира тронула верхний журнал, и он покладисто раскрылся на одной из страниц. Остальные тоже не стали кочевряжиться. В глаза девушкам сразу же бросились обведенные ярко-красным маркером строчки.
– Тут есть пять отобранных Синтией объявлений, – заметила Кира. – Все дома в ценовой категории от полутора до двух миллионов рублей.
– Интересно! – задумалась Леся. – Синтия хотела купить себе дом или это старушка сама развлекается?
Так как от свихнувшейся бабушки можно было ожидать всякого – гипс в качестве пирожных и папье-маше в качестве фруктового десерта прочно убедили подруг в этом мнении, Кира не торопилась делать скоропалительные выводы. Вместо этого она набрала номер, который был указан на одном из объявлений. И через несколько минут узнала, что дом уже продан. Верней, за него внесен залог, что в общем-то равнозначно.
Три других дома все еще находились в свободной продаже, желающих купить их еще не нашлось. И по последнему телефону никто не ответил.
– Бабушка, а что вы говорили, Синтия хочет купить дом?
– Хочет! Хочет взять меня к себе!
– Серьезно?
– Мы будем жить с ней за городом. Синтия оставит работу, целиком и полностью посвятит себя научной деятельности. Будет писать книги, а я буду хлопотать по хозяйству! Ну, разве это не чудесно!?
Представить себе бабушку, которая хлопочет по хозяйству, было трудно. Волосы вставали дыбом при мысли, что она там могла «нахлопотать». Но в остальном слова старушки здорово заинтересовали подруг. Значит, Синтия надеялась получить много денег? Так много, что их бы ей хватило на жизнь и на покупку собственного не такого уж и дешевого дома?
