— Ну да. Хитрая она бестия, парень. Так что поосторожней, смотри не влюбись тут в кого. Эта любовь тебе так вскружит мозги и задурит голову, что забудешь, как тебя зовут.
Я вспомнил свою встречу с Афродитой прошлой зимой. Это случилось, когда ее белый «кадиллак» неожиданно появился посреди пустыни. Она тогда сказала, что питает ко мне особый интерес. И что неудачи, вечно преследующие меня на любовном фронте, это ее рук дело.
— Это часть ее плана? — спросил я.— Это она меня сюда забросила?
— Может, и так. С ней трудно сказать что-либо наперед. Но если ты решишь уехать отсюда — а я и сам понятия не имею, хорошо это будет для тебя или плохо,— то обещаю, что получишь ответ на свой вопрос. Я расскажу тебе, как найти Дедала. Даже прямо сейчас и расскажу. Нить Ариадны тут вовсе ни при чем. Нет, не так. Нить Ариадны работает, потому армия титанов так за ней и охотится. Но наилучший путь через лабиринт... Вспомни, Тесею помогала царская дочь, а она была простой смертной. Ни одной капли божественной крови не текло в ее жилах. Но Ариадна была умной девушкой, парень, и умела видеть, что есть что. То есть я хочу сказать — ты сам сумеешь узнать, как надо продвигаться по лабиринту.
Вот оно. Понятно. И почему я не догадался об этом раньше? Гера тоже была права. Ответ давно готов!
— А-а,— протянул я.— Да, я понял.
— В таком случае тебе остается только решить, собираешься ты отсюда двигать или нет?
— Я...— Я был уверен, что хочу сказать «да», но слова почему-то застряли у меня в горле.
Я уставился в землю, сама мысль о том, что придется уехать с острова, показалась мне невыносимой.
— Можешь еще подумать и принять решение попозже,— посоветовал Гефест.— Подожди до рассвета. Рассвет самое лучшее время для принятия решений.
— А Дедал поможет нам? — спросил я.— Я хочу сказать, если он обучит Луку способу преодоления лабиринта, мы погибли. Я однажды видел сон и знаю, Дедал когда-то убил своего племянника. И потому теперь он стал таким злым и жестоким.
— Думаешь, легко быть самым талантливым изобретателем в мире? — в полный голос возмутился Гефест.— Всегда один! Никто тебя не понимает! Станешь тут злым и жестоким, наделаешь самых ужасных ошибок. Да с людьми потруднее, чем с любыми механизмами. К тому же стоит тебе натворить бед, как всё. Их уже не исправить.
Гефест отряхнул с одежды последние капли пепси.
— Начинал-то он хорошо. Помог царевне Ариадне с Тесеем только потому, что пожалел их. Старался делать добрые дела. И из-за этого все в его жизни пошло кувырком. Это, по-вашему, справедливо? — Бог пожал плечами.— Я не знаю, станет ли Дедал помогать вам, но не суди другого, парень, пока ты сам не встал в его кузницу и не намахался как следует его молотом. Так?
— Я... я постараюсь. Гефест поднялся на ноги.
— Пока, Перси. Ты здорово поступил, укокошив этих самых тельхинов. Век не забуду такой услуги.
Сказанные им напоследок слова показались мне настоящим прощанием. Так говорят, когда расстаются надолго. Потом Гефест прямо на глазах снова обратился в столп пламени, промчался над водой и исчез.
Я несколько часов бродил по берегу озера. Когда наконец вернулся на луг, было уже очень поздно, наверное, четыре-пять утра. Калипсо оказалась в саду, она возилась со своими цветами при лунном свете. «Лунное кружево» сияло серебром, другие растения, повинуясь ее волшебству, светились красным, желтым, синим.
— Он приказал тебе возвращаться,— предположила Калипсо.
— Не то чтобы приказал... Просто предоставил мне шанс.
Наши глаза встретились.
— Я дала обещание, что не стану тебе этого предлагать.
— Не станешь предлагать что?..
— Остаться со мной.
— Остаться? — переспросил я — Это как? Навсегда?
— Ты обрел бы бессмертие на моем острове,— тихо продолжала Калипсо.— Не узнал ни старости, ни смерти. В конце концов, ты можешь предоставить сражаться другим, Перси Джексон. И ты избежал бы уготованной и предсказанной тебе участи.
— Вот так просто? — Я изумленно уставился на нее.
— Да, так просто,— кивнула нимфа.
— Здорово... Но, понимаешь, мои друзья...
Калипсо поднялась и, подойдя ко мне, взяла меня за руку.
— Помнишь, ты спросил о моем проклятии, Перси? Я не хотела тебе ничего рассказывать о нем. Правда в том, что временами боги присылают мне спутника. Один раз в тысячу лет они позволяют кому-нибудь из героев высадиться на моем острове. Попавшему в крушение я оказываю помощь, ухаживаю за ним, мы становимся друзьями. Но это никогда не бывает случайным, богини судьбы следят за тем, чтобы герой, которого они сюда посылают...
Ее голос прервался, Калипсо пришлось замолчать.
— Что же дальше? — Я крепче сжал ее пальцы.— Что я сделал такого, что ты грустишь?
— Они посылают того, кто никогда не сможет остаться со мной,— прошептала она,— кому моя дружба нужна лишь ненадолго. И того... в кого я не могу не влюбиться.
Ночь стояла тихая-тихая, только пели о чем-то фонтаны да волны плескались о берег. Прошло довольно много времени, прежде чем я понял, что она имела в виду.
— Ты про меня?..— спросил я.
— Если бы ты сейчас видел свое лицо...— Калипсо подавила улыбку, а в глазах ее стояли слезы.— Конечно, про тебя, про кого ж еще.
— Потому-то ты и грустила все время?
— Я изо всех сил старалась не влюбиться. Но не смогла. Богини судьбы жестоки. Вот они и послали ко мне тебя, отважного героя, зная, что ты разобьешь мое сердце.
— Но... я только... я хочу сказать, что я самый обычный парень.
— Теперь с этим покончено,— пообещала Калипсо.— Я сказала себе, что больше не буду даже думать об этом. Я собиралась отпустить тебя, даже ничего не пообещав. Но не смогла. Наверное, они знали об этом заранее. Ты мог бы остаться со мной, Перси. И увы, это единственный для тебя способ помочь мне.
Я смотрел на горизонт. Первые красные штрихи тронули краешек неба. Я могу остаться здесь навсегда и никогда больше не возвращаться на землю. Я жил бы здесь с Калипсо, и невидимые слуги предугадывали каждое мое желание. Мы выращивали бы цветы в саду, разговаривали с певчими птицами и бродили по берегу под самыми ясными на свете небесами. Ни войны. Ни страшного пророчества. И нет нужды раздумывать, чью сторону я должен принять.
— Я не могу.
Калипсо печально опустила глаза.
— Я никогда бы не сделал ничего такого, что могло бы обидеть тебя,— продолжал я,— но у меня там остались друзья. И помочь им могу только я. Мне необходимо вернуться.
Она сорвала цветок — тоненький стебелек «лунного кружева». Его сияние потухнет с первыми лучами рассвета.
«Рассвет хорошее время для того, чтобы принять решение»,— сказал Гефест.
Калипсо сунула цветок в карман моей футболки, привстала на цыпочки и поцеловала меня в лоб, словно благословляя.
— А теперь нам пора на берег, мой герой. Тебе надо отправляться в путь.
Покачивавшийся у самого берега плот имел площадь примерно десять квадратных футов и состоял из накрепко связанных вместе бревен. Мачту заменял ровный столб с привязанным к нему простым белым полотнищем. Что-то не похоже, чтобы такая штука могла отправиться в плавание по морю или хотя бы по озеру.
— Он доставит тебя, куда ты захочешь,— сказала Калипсо.— Он очень надежен, не сомневайся.
Я попытался взять ее за руку, но нимфа отдернула ее.
— Может, я еще приеду в гости,— сказал я. Она покачала головой.
— Ни одному человеку не найти дважды остров Огигия. Как только ты уедешь, мы больше никогда не встретимся.
— Но...
— Пожалуйста, уходи,— взмолилась Калипсо.— Богини судьбы жестоки, Перси. Не забывай меня.— На лице ее мелькнула тень улыбки.— Посади в своем Манхэттене садик ради меня, обещаешь?
— Обещаю,— сказал я и ступил на плот. И в то же мгновение он отчалил от берега.
За то время, пока плотик доплыл до середины озера, я успел сообразить, что богини судьбы и впрямь жестоки. Они послали Калипсо героя, которого она не могла не полюбить. Но не только в этом их жестокость. Всю оставшуюся жизнь я буду вспоминать Калипсо, думать о ней. Она всегда будет моим «что, если...».
Через несколько минут остров Огигия скрылся из глаз. Я в полном одиночестве плыл навстречу рассвету.
Затем отдал плоту приказ. Было только одно место на земле, к которому я стремился, потому что там меня ждало утешение и там были мои друзья.
— В Лагерь полукровок,— сказал я.— Вези меня домой, плот!
Глава тринадцатая
МЫ НАНИМАЕМ НОВОГО ПРОВОДНИКА
